Брюс Дикинсон - Зачем нужна эта кнопка? Автобиография пилота и вокалиста Iron Maiden

Слава Богу, это сработало. Двадцать три года – удивительный возраст для иммунной системы.

Девушка, стоявшая за стойкой регистрации в отеле, была на удивление дружелюбной, и мы оказались на корабле в гавани Сиднея вместе со всей нашей командой: холодное пиво, темнота, огромный мост, сияющий огнями и отражающийся в колышущейся темной воде. Мы спустились с корабля на воду в маленькой желтой надувной лодке, взяв с собой много пива. В нескольких ярдах от нас появился акулий плавник, потом еще один. Тут-то и пригодились мои навыки в гребле.

Ничто, случившееся с нами в детстве, не исчезает бесследно.

Вещи пошли дальше со времен дрянного позолоченного кожаного ремня; на самом деле они стали более откровенными. Теперь Стив носил черные пластиковые брюки, главным образом, трико, которые выглядели так, будто их покрыли краской из распылителя. Меня обуяла зависть к этим брюкам, и я подыскал себе в Париже такие же, но красного цвета. Вокалиста UFO, Фила Могга, однажды спросили о его брюках, и он ответил: «Что ж, труселя у меня немодные».

Думаю, все мы были клиентами одного и того же портного. Чтобы не отставать от нас, Клайв стал носить облегающий костюм-онеси из серебристого спандекса. Фотоснимки нашей группы, сделанные на уровне промежности, напоминали овощную лавку, в которой продавались стручки красного перца, баклажаны и сделанные из серебристой кожи луковицы.

Наши сценические штаны со временем изнашивались. В частности, на моих было виниловое покрытие, которое стиралось от трения об микрофонную стойку, отчего возникал эффект полоски из вздувшихся волдырей, который хорошо подошел бы для какого-нибудь фильма ужасов. Однажды, прогуливаясь по Сиднею, я заметил в витрине потрясающую вещь: две пары мужских балетных колготок в стиле Арлекина.

До того момента я использовал для выступлений пару белых боксерских ботинок от Longsdale. Однажды личный помощник Стива, Вик Велла, оставил их перед электрическим камином, чтобы высушить, после того как они промокли во время одного из наших потогонных шоу. Один ботинок выжил после этого, но второй расстался со своей слегка подплавившейся подошвой. Я сделал это роковое открытие лишь за несколько секунд до того, как выйти на сцену. Единственным решением было универсальное средство от всех поломок – изолента. Я обмотал ею переднюю часть своего ботинка, и это сработало очень хорошо. Так я и выступал на следующих концертах. Когда изолента изнашивалась, я просто добавлял еще. Однажды я получил фанатское письмо, касающееся моей обуви. Какая-то девушка спрашивала, где она может найти белый ботинок с черной полосой на нем. Что ж, ответ был: теперь – на помойке.

На рейс до Токио я регистрировался уже в новой одежде и в баскетбольных ботинках. Я был на пути к стране самураев и сумо, сверхскоростных пассажирских экспрессов, синтоистских храмов и горы Фудзи, электронных гаджетов и колыбели индустрии видеоигр.

Maiden уже были весьма популярны в Японии, как говорится, «big in Japan». У группы был концертный ЕР «Maiden Japan», название которого было явной аллюзией на величайший из живых альбомов всех времен – «Made in Japan» Deep Purple. Когда я сошел с самолета и отправился в пункт миграционной службы токийского аэропорта Нарита, меня сразу поразило несколько вещей. Во-первых, там было невероятно чисто. В Великобритании есть больницы, которые могут лишь стремиться к тому уровню антибактериального режима, который явственно виден на японских транспортных узлах. Во-вторых, это была первая страна, которую я когда-либо посещал, где не только язык, но даже сам алфавит был совершенно чуждым и непонятным.

Последняя проблема была решена сочетанием двуязычных документов и светофоров. В ожидании ваших сумок, что прибывали в стерильность операционного зала на багажной карусели, вы просто нажимали на кнопку, после чего зеленый или красный свет направлял вас к строгому таможеннику.

Ваш багаж очень вежливо обыскивали руками в белых перчатках, и так же очень вежливо вас отправляли в добрый путь.

Слова «Live at Budokan» помечали любую группу как явление мирового масштаба, и популярность в Японии была так востребована, что американская группа Riot даже назвала свой альбом «Narita» в честь международного аэропорта Токио. Слова «Гатвик» [13] Второй по величине после Хитроу аэропорт Лондона. или «Пятый терминал Хитроу» не имеют такого же очарования.

Организация концерта работала как точнейший в мире хронометр. Мы ездили на концерты на сверхскоростных пассажирских экспрессах, и они работали с надежностью и своевременностью, которые, вероятно, были точно такими же, как у атомных часов.

Несмотря на их легендарный статус, в реальности концертные залы Японии были довольно скромными площадками. Мы были еще не на уровне Будокана, но даже Будокан не кажется настолько феноменальной экзотикой, когда понимаешь, что это всего лишь средних размеров спортивный зал, который используется в качестве центра боевых искусств.

Фраза «big in Japan» также вводит в заблуждение. У японцев есть две совершенно разных системы чартов, международная и внутренняя. Продажа 50 000 пластинок в Японии катапультирует вас по направлению к вершине международного чарта Японии, но японский внутренний чарт этой цифры даже не заметит. Артистам из других стран крайне редко удавалось прорваться в японский внутренний чарт, как например, удалось это Шине Истон.

Maiden были молоды и продолжали расти. К пяти вечера по токийскому времени мы закончили саундчек. Концерт закончился в восемь. Японцы начинали развлекательные мероприятия, чтобы свести к минимуму вредные последствия для школьного обучения или работы на следующий день – ну, или так мне показалось.

Перед тем, как мы вышли на сцену, в зале стояла поистине жуткая тишина, нарушали которую разве что случайный кашель или шарканье ног. Не было никакой группы поддержки. Мы не привыкли к таким вещам.

На площадках, где мы играли, было, в целом, от 1200 до 2500 посадочных мест, а дерево и ковры приглушали звук, хотя я помню, что Фестивальный зал в Осаке был как раз подходящей конструкцией для сочетания звуков, которые издавали зрители, и отсутствия реакции с их стороны.

Распорядители в синей форме патрулировали проходы, чтобы ни одна нога не заступила за черту и ни одна эмоция не нарушила общей атмосферы послушания. Между сценой и зрителями не было барьера. Вместо него там стояло невидимое японское силовое поле. Это была словно лазерная нить, натянутая между нами и толпой.

Мы, конечно, спустились вниз со сцены и встали у ее переднего края. Стив изобразил автоматную очередь из грифа своего баса и посмотрел на зрителей безумными глазами. Время от времени кто-нибудь из них поддавался порыву, начиная безумно трястись на своем месте. Эмоции брали верх, и люди пересекали черту, но потом возвращались обратно, словно влекомые моральным долгом, который, как энергетический луч, тянул их обратно в ряды послушной массы.