Вадим Эрлихман - Дракула

Другой портрет Дракулы, в рост, находится в галерее австрийского замка Форхтенштайн, третий — в библиотеке Штутгарта; еще несколько, в виде гравюр, приведены в немецких печатных памфлетах. Многие из них помещали лицо князя на обложке, что было для того времени совершенно новым. Видевший эти изображения нотариус из Регенсбурга Себастьян Хеффт писал в 1468 году: «У него жестокий и мрачный вид, и с этим портретом знаком уже почти весь мир». В нюрнбергском издании 1488 года портрет раскрашен от руки — тоже новшество. Со временем изображения Дракулы всё больше отличались от оригинала: в одном из памфлетов его княжескую шапку сменила странная охотничья кепка, а в другом валашского господаря вообще заменили на турецкого султана Сулеймана Великолепного.

На всех остальных портретах мы видим мужчину с черными вьющимися кудрями, длинными усами и большими выразительными глазами, одетого не только богато, но и щегольски — в алый кафтан с золочеными пуговицами, плащ с меховой опушкой и высокую шапку («на манер папской», как говорили летописцы), украшенную жемчугом, самоцветами и пером белой цапли. О его жестоком нраве говорят сурово сдвинутые брови и злобный взгляд, но на картине из Амбраса зеленые глаза Дракулы скорее печальны — неудивительно, если вспомнить, сколько ему пришлось пережить к концу своей не слишком долгой жизни.

В Молдове ему впервые довелось повоевать — на страну напали поляки, пытавшиеся вернуть на трон своего ставленника Александрела. Молдаване по своему обычаю заманили врагов вглубь страны, где могли с выгодой использовать знание местности. Решающее сражение состоялось в сентябре 1450 года у деревни Красна. Заботливый воевода Богдан запер Влада и Стефана в ближней крепости Каменица для их безопасности, но принцы сбежали и кинулись в самую гущу сражения. Все, видевшие Дракулу в бою, утверждали, что он в это время впадал в настоящее неистовство и мог обратить в бегство целую сотню врагов. Именно такими были одержимые скандинавские воины-берсерки, и враждебно настроенные немецкие авторы называли Влада именно этим словом — правда, в их времена оно уже означало просто безумца.

Боевое крещение при Красне прошло успешно: валашский принц был в первых рядах молдаван, опрокинувших польскую конницу и обративших врага в беспорядочное бегство. В густом лесу длинные кудри модников-шляхтичей застревали в ветвях деревьев, как у библейского Авессалома; молдаване настигали их и рубили. На поле боя осталось больше двух тысяч врагов, а принц Александрел и польский воевода Бучацкий едва сумели спастись. После этого сражения Влада зауважали при дворе, но скоро ему пришлось покинуть гостеприимную Сучаву. Новый претендент на молдавский трон, кузен Богдана Петру Арон, действовал хитрее — в октябре 1451 года его сторонники устроили заговор и убили господаря прямо во дворце. Влад и Стефан, неразлучные, как всегда, сумели прорубиться сквозь толпу врагов, вскочить на коней и выбраться из города. Двое принцев поспешили на запад, в Трансильванию — там Стефан с матерью были радушно приняты Яношем Хуньяди, но Владу теплого приема ждать не стоило. Он нашел приют в Брашове, однако Хуньяди, узнав об этом, потребовал от горожан выслать его:

«Мы не позволяем отправлять армию Венгерского королевства против воеводы Владислава и по возможности ничего против него не предпринимаем. Сейчас же, по нашим донесениям, князь Влад, сын воеводы Дракула, находящийся у вас, очевидно, собирается напасть на воеводу Владислава без нашего ведома и нашей на то воли. Поэтому, если вышеозначенный Влад желает пойти против названного воеводы Владислава, чтобы погубить его и его страну Валахию, то этим письмом мы приказываем вам не давать Владу ни убежища, ни приюта, а наоборот, поймать и изгнать его… Если же Влад захочет вернуться в Молдову, просим вас сделать так, чтобы он добрался туда целым и невредимым под охраной наших людей» [25] Цит. по: Cazacu М. Dracula. Р. 72–73. .

Из письма видно, что Хуньяди не собирался допускать Влада к власти, но и не желал его гибели, надеясь, очевидно, использовать в своих целях. К тому времени Владислав II начал понемногу склоняться на сторону турок — когда в феврале 1451 года Мехмед II снова занял трон после смерти отца, валашский господарь послал ему богатые дары. Тогда же в Молдове Петру Арона уже сверг тот же Александрел, решивший помириться с Венгрией — вскоре он заключил с Хуньяди договор о «вечном мире», пообещав жениться на его сестре. Не знавший ничего этого Влад думал, что высылка в Молдову означает для него верную смерть. Поэтому в том же феврале он покинул Брашов и бежал на запад. В Сибиу его не пустили, а в окрестностях города, недалеко от Брооса (Орештие), на него напали вооруженные люди. Принцу с несколькими слугами едва удалось отбиться от бандитов; позже он узнал, что их наняли трансильванские дворяне Янош Гереб и Миклош из Окны, служившие Яношу Хуньяди, но имевшие контакты и с воеводой Владиславом II. Влад так и не узнал, кто из них «заказал» его, но теплых чувств ни к одному, ни к другому это ему не прибавило.

Устав убегать, Влад решился на дерзкий поступок — явился прямо к своему гонителю и попросил взять его на службу. Однако Хуньяди предложил ему такую низкую должность, что гордый юноша отказался. Разгневавшись, правитель силой выслал его в Молдову, к Александрелу. Об этом говорит письмо Хуньяди брашовянам от 30 марта 1453 года: «Поскольку прославленный воевода Влад, сын воеводы Дракула, который жил здесь под нашим покровительством, не захотел исполнить те услуги, каких мы от него потребовали, мы решили изгнать его, но не в вашу страну, а в Молдову, поскольку не хотим, чтобы он угрожал Валахии с вашей территории». Обращает на себя внимание смена акцентов — Влад уже не безвестный беглец, а «прославленный воевода». Хуньяди всё с большим интересом присматривался к дерзкому принцу. Впрочем, в то время его, как и весь христианский мир, куда больше занимали другие события, происходившие совсем недалеко от границ Валахии.

Султан Мехмед II, которому было всего 18 лет, не скрывал радости от смерти отца, которого считал слабым правителем за любовь к миру. Греческий историк Михаил Дука писал о Мураде II: «Он был верен сказанному слову, и не только по отношению к людям своей веры: договоры с христианами, заключенные им, никогда не нарушались… Гнев его никогда не был долгим, он не преследовал своих жертв, не желал полного уничтожения ни одному народу. Когда побежденные приходили просить мира, он любезно их принимал, удовлетворял их просьбы и прекращал войну» [26] Doukas М. Decline and Fall of Byzantium. P. 186. . Мехмед был совсем другим: жестоким, мстительным, ни во что не ставившим данные обещания. Любитель вина, женщин и мальчиков, сочинитель лирических стихов, он мечтал войти в историю как величайший завоеватель. За 28 лет его правления ни один год не обошелся без войн.