Вадим Эрлихман - Дракула

Впрочем, румыны не так уж недовольны — в конце концов, они получают неплохой доход, возя туристов и в глянцево-картинный Бран, и на мрачные развалины Поенари, и даже к куцему замку-уродцу, выстроенному для гостей с Запада у прохода Борго, как раз там, где его расположил Стокер — не пропадать же месту! Бойко торгуя сувенирами на тему Дракулы, местные жители при этом возмущаются тем, что его считают вампиром. Для них воевода — герой борьбы за независимость, строгий, но справедливый правитель. Такой подход зародился давно: еще в XIX веке, в пору господства чванливых и продажных бояр, местная интеллигенция пугала их тенью грозного Цепеша. Этим занимались не только полузабытый Ион Будай-Деляну, но и знаменитый поэт Михай Эминеску, писавший в своем «Третьем послании»:

Тогда же образом воеводы заинтересовались художники — в том числе корифей запоздалого румынского романтизма Теодор Аман. В 1860-е годы и позже он создал немало картин на исторические темы, три из которых посвящены Дракуле. Все они изображают знаковые события его правления: неожиданный арест бояр на пиру (картина называется «Боярское изумление»), расправу с послами султана и ночную атаку на турецкий лагерь. На двух из них главный герой остается в тени — его можно опознать только по шапке с пером, — и лишь в сцене с послами он перемещается в центр действия, откуда гневно смотрит в упор на турок, возмущенных и сбитых с толку непочтительным обращением. Аман кропотливо изучал исторические артефакты, и на его картине можно увидеть, как выглядел княжеский дворец в Тырговиште — весьма скромно, как и одежда обступивших трон придворных. Всё это не конкретные персонажи, а обобщенные типажи, как и сам Дракула: недаром он, вопреки фактам, изображен с бородой, как большинство румынских правителей его времени.

В том же XIX столетии Дракулой занялась зарождающаяся румынская наука. Надо сказать, что первыми его личностью заинтересовались иностранцы, особенно немец Иоганн Христиан фон Энгель — что интересно, ученик Августа Людвига Шлёцера, одного из столпов «норманнской теории» о происхождении Руси. В 1804 году Энгель выпустил в Галле «Историю Валахии и Молдавии», основанную на скрупулезном изучении доступных к тому времени источников. Например, освещая правление Дракулы (которого он ошибочно называл «Дракул», путая с отцом), он привлекал сочинения Лаоника Халкокондила, Антонио Бонфини и — впервые — немецкие памфлеты, найденные им в библиотеке графа Сечени в Будапеште. Те же источники плюс сочинение самого Энгеля использовал в своей работе ведущий румынский историк XIX века Михай Когэлничану. В его многотомной «Истории Валахии, Молдавии и задунайских румын» история Дракулы отражена в первом томе, вышедшем в Берлине в 1837 году. Принимая на веру свидетельства очернителей князя, Когэлничану называет его «величайшим монстром, ужасом человечества, тигром, жадным до крови».

Круг источников тем временем продолжал расширяться — в 1842 году русский филолог Александр Востоков отыскал в столичном Румянцевском музее рукопись «Повести о Дракуле» и предположил, что ее автором является Федор Курицын, побывавший в Венгрии и Молдове. С этим не согласились иностранные ученые, нашедшие ряд параллелей между «Повестью» и немецкими памфлетами и считавшие, как водится, русский текст всего лишь переводом. В защиту авторства Курицына выступил в конце XIX века известный румынский филолог Иоан Богдан (1864–1919), учившийся в Вене и Санкт-Петербурге. Сравнив несколько редакций «Повести» с немецкими сочинениями, он доказал, что она была оригинальным сочинением и что ее автором был именно Курицын.

Тот же Богдан издал ряд документов о правлении Дракулы и написал на их основе в 1896 году первую научную работу о воеводе и связанных с ним легендах — «Влад Цепеш в немецкой и русской словесности». Он тоже был настроен к своему герою критично, утверждая: «Господарь этот — не более чем жестокий тиран, а из дел его мы видим одни только ужасные зверства. Мы ничего не знаем о его внутренних реформах, не находим свидетельств его благотворительности церквам или монастырям, его забот о благосостоянии страны» [147] Bogdan I. Vlad Țepeș și narațiunile germane și rusești asupra lui. București, 1896. P. XVIII. . На несправедливость такого подхода указал уже упоминавшийся либеральный историк и политик Николае Йорга в своей «Истории Румынии», назвав Влада «свирепым героем, которому, правда, можно многое простить за его деятельное желание защитить страну» [148] Iorga N. Istoria românilor. V. IV. București, 1937. P. 246. . Профессора Йоргу убили фашисты из «Железной гвардии», для которых Дракула был кумиром — они тоже считали, что ради «великой Румынии» позволены любые жестокости. В составе румынской армии, напавшей на СССР вместе с немцами, воевал и стрелковый батальон «Влад Цепеш» (в сегодняшней Румынии именем воеводы названа жандармская бригада).

После Второй мировой войны власть в Бухаресте досталась коммунистам, которые сначала скопом зачисляли всех предыдущих правителей, включая Дракулу, в ряды «феодалов» и «реакционеров». Все изменилось в 1960-е годы, когда Николае Чаушеску начал строить в стране «социализм с национальным лицом». Влад вновь обрел лавры борца за свободу, а заодно и статус туристской достопримечательности. В школьных учебниках его называли «выдающимся государственным деятелем, упорно защищавшим независимость страны», ничего не говоря при этом о его жестокостях или оправдывая их кознями врагов. Появились первые книги о нем, был снят уже упоминавшийся художественный фильм «Влад Цепеш», где господарь (популярный актер Штефан Силяну) представал защитником бедняков и грозой турок. Его было приказано называть исключительно Цепешем, а не Дракулой, чтобы не вызывать ненужных ассоциаций с вампиром; по той же причине был запрещен роман Стокера.

Героизация Дракулы в национальном сознании сопровождалась его исторической реабилитацией, во многом похожей на возвеличивание Ивана Грозного в конце сталинской эпохи (нет, никуда не деться от сравнения этих двух — или даже трех — фигур!). Наибольшую активность в этом проявил Барбу Кымпина, имевший репутацию придворного историка Чаушеску. Его усилиями была создана «единственно верная» оценка личности Влада Цепеша, состоящая из следующих пунктов:

1. Главным занятием воеводы была борьба с реакционными боярами, от которых он стремился защитить простой народ. Казнил Влад исключительно бояр и их прислужников, причем масштабы этих казней и их жестокость многократно преувеличены пропагандой.