Эверетт Тру - Nirvana: Правдивая история [litres]

И вновь миф трудно отделить от реальности: может, это очередной пример склонности Кортни к приукрашиванию? Я спрашиваю лишь потому, что Кортни упомянула при мне идею «пакта о совместном самоубийстве» только в гнетущие месяцы после смерти Курта. Это выглядит раздуванием сенсации, но Кортни, возможно, просто перепутала факты – я допускаю, что она действительно имела некоторую тягу к самоубийству, но в лучшем случае в конце 1994 года.

– Не помню такого, – комментирует Эрик Эрландсон, который также присутствовал при родах. – Я просто с ног сбился, присматривая в больнице за ними обоими и присутствуя при настоящих родах. Не спал. Пытался удержать эти бедные души в больничных палатах, хотя бы пока ребенок не появится на свет.

– Никогда не слышала об истории с револьвером, – комментирует Розмари Кэрролл. – При всех тогдашних несчастьях и сумятицах главной их задачей было не выбраться из задницы самим, а вытащить оттуда Фрэнсис.

Конечно, такое могло быть – Курт любил наркотики и оружие. И его тогдашний страх отрицать тоже никто не будет.

«Настроения были самые суицидальные. Я решил: „Черт, я ухожу из группы, – рассказывал певец Майклу Азерраду в интервью для „Мьюзишн“. – Я хочу убить ее [Хиршберг]. Как только я выберусь из этой сраной больницы, я убью эту бабу голыми руками. Я забью ее до смерти. Сначала возьму ее собачонку и на глазах этой бабы выпущу у нее кишки, потом обмажу ее ими и забью до смерти“».

Рождение Фрэнсис Бин явно было окружено истерией: через два дня появился социальный работник, размахивая экземпляром «Вэнити фэйр», который вышел 11 августа. Там указывалось, что Кортни все время курит, что Курт и Кортни – это Сид и Нэнси девяностых, а Кортни – это вообще чума: «Она ужасна, но от нее нельзя отвести глаз». Помимо прочих преувеличений, Кортни заявила Хиршберг, что встретила Курта восемь лет тому назад в Портленде – явная ложь, ведь тогда Курту было лет шестнадцать [313].

Линн делала прозрачные намеки на то, что Кортни принимает наркотики, цитируя «близких друзей»: «Страшно подумать, что она принимала наркотики, когда уже знала, что беременна. Мы все беспокоимся о ребенке». Хуже того – Кортни сообщила Линн, что парочка была под кайфом, когда они появились в Нью-Йорке на «В субботу вечером»: «Мы приняли кучу наркотиков. Сначала таблетки, а потом мы поехали в Алфабет-сити и ширнулись. Потом пришел кайф, и мы поехали на шоу. После этого я пару месяцев принимала героин».

Позже Кортни рьяно отрицала все приписываемые ей слова. Но всё ли неправда в статье Линн? Конечно, кое-какие фундаментальные положения неверны – например, общее мнение, что это Кортни подсадила Курта на героин, что британская музыкальная пресса заинтересовалась Кортни только из-за ее мужа. Но неправильное цитирование – это серьезное дело, а Хиршберг все же профессионал. Так или иначе, но социальные службы Лос-Анджелеса поверили в версию Хиршберг и 24 августа потребовали, чтобы Фрэнсис Бин была помещена под опеку сводной сестры Кортни Джейми Родригес, пока Курт не закончит месячный курс детоксикации. Кортни даже не разрешили забрать Фрэнсис Бин, когда она через три дня вернулась домой.

– Статья в «Вэнити фэйр» была для Кортни большим ударом, – говорит Кэрролл. – Кортни провела с Линн Хиршберг кучу времени и решила, что завоевала ее – что она понравилась Линн и что та так долго беседовала с ней, потому что наслаждалась ее обществом. Что получится прекрасная статья. Разумеется, в итоге Линн сделала то, что делает множество журналистов – пробралась в самый узкий круг друзей и затем распотрошила Кортни в прессе как могла. Думаю, что сама идея интервью выглядела смешно, но у Кортни было слишком много амбиций. Она всегда хотела примкнуть к мейнстриму, быть как Мадонна.

Дэнни Голдберг снял для Джейми квартиру по соседству с парочкой – еще до того как услышал, что она даже почти не разговаривает с Кортни, – и они наняли свою первую няню, Джеки Фэрри, менеджера турне и подругу Дженет Биллиг. Джеки присматривала за Фрэнсис следующие восемь месяцев, переехав в жилой комплекс «Оуквуд-апартментс», где «Nirvana» некоторое время жила, пока записывался «Nevermind».

– Джеки хотелось перемен в жизни, – поясняет Дженет Биллиг. – Она работала в промо-отделе «Epic» и была одной из моих лучших подруг. И это сработало. Им нужна была няня, а Джеки производила хорошее впечатление, ей можно было доверять, потому что все ее знали, и она умела обращаться с детьми.

Кортни заявляла, что ничего не принимала, с тех пор как узнала о беременности, но то был глас вопиющего в пустыне. Власти уже запустили в ход машину, пичкали моральными наставлениями и проповедовали об опасности приема наркотиков. Курт и Кортни были на виду, и штат поставил целью сделать из них наглядный пример, хотя доказательств практически не было, исключая публикацию в «Вэнити фэйр» и пару других грязных статеек, которые появились через пару недель (например, «Ребенок рок-звезды родился наркоманом», опубликованная в «Глоуб» 8 сентября).

В статье «Вэнити фэйр» присутствовал и голос разума, но ему предпочли не внимать. «Только четверть из всего, что говорит Кортни, – правда, – сказала Кэт Бьелланд Линн Хиршберг. – Но никому обычно нет дела до того, где же здесь ложь. Кортни заботится только об имидже. И это интересно. Раздражает, но интересно».

Куртни пытались как-то сократить нанесенный урон, давали совместные авторизованные интервью проверенным друзьям из музыкальной прессы – но было уже слишком поздно и недостаточно.

– Мы приехали в квартиру Стива Фиска в комплексе «Скад», – вспоминает Джонатан Поунмэн. – Они хотели сделать комплиментарное интервью. Но я на это не пошел. Я подумал: «Эй, я нервничаю, это же мои друзья, в чем дело, расскажите мне вашу версию», и все прошло таким образом. В результате статью опубликовал «Спин», и я, получается, остался в дураках.

У меня получилась подобная ситуация. Поунмэн делал второе совместное интервью (после «Сэсси» – то интервью было совсем не похоже на «Вэнити фэйр»). Я брал третье. Оба были направлены на смягчение вреда. Я не понимал, что происходит с ними и с ребенком. Я знал, что большинство из написанного в «Вэнити фэйр» – правда, потому что сразу после разговора с Линн Кортни позвонила мне, смеялась, рассказывала, какая Линн классная, как она здорово все понимает, как эта статья поможет ей влиться в мейнстрим Америки. И потом Кортни хвастала, как снималась полуобнаженной с сигаретой, как искренне рассказывала об эмоциональных проблемах и употреблении наркотиков, как она почти открыла все сердце Линн и как та это оценила.

А я отвечал: «Знаешь, тебе, наверное, не стоило выкладывать все это профессиональной журналистке. Одно дело мне – я хорошо знаком с твоим чувством юмора, сарказмом, презрением к себе, твоей бестолковостью и агрессивностью, к тому же у меня есть стоп-сигнал, и я не повторю некоторых твоих реплик, я понимаю, что это сказано не для печати и должно остаться между нами, – но нельзя судить всех журналистов по мне и даже по моим коллегами из британской музыкальной прессы. Мы – любители, энтузиасты, фанаты: мы не стремимся получить сюжет любой ценой. Откуда ты знаешь, что можешь доверять этой женщине?» [314]