Эверетт Тру - Nirvana: Правдивая история [litres]

Песен, не вошедших на альбом, осталось не очень много.

– В работе у нас было около пятнадцати песен, – рассказывал Виг Джиллиан Дж. Гаар. – К двум Курт так и недописал тексты. Одна называлась «Song In D»; очень яркая песня, в ней было что-то от «R.E.M.». Еще одна была более панковская. Еще была композиция, которую он играл в акустике, – такая блюзовая вещь. И возможно, Курт подарил рифф одной из своих песен Кортни для группы «Hole» – мне кажется, для «Old Age».

Идея обложки «Nevermind» пришла к Курту, когда он посмотрел документальный фильм о родах под водой – так и появился образ ребенка, гоняющегося за долларовой купюрой на крючке. «Geffen» нанял подводного фотографа Кирка Ведди, чтобы тот сфотографировал младенцев, плавающих под водой. Но появление пениса пятимесячного Спенсера Элдена на обложке – послужившее впоследствии предметом полемики – не было запланированным. «Среди младенцев были и девочки, – вспоминал арт-директор „Geffen“ Роберт Фишер. – Нам не был принципиален пол ребенка. Но так получилось, что в кадре оказался пенис».

На обратной стороне диска изображена игрушечная обезьяна Курта Чим-Чим на фоне коллажа из поврежденных влагалищ и мясных субпродуктов, висевшего на холодильнике Курта в Олимпии. «Это был мой расцвет как фотографа, – рассказывал Курт американскому журналисту Курту Ст. Томасу. – Все думают, что там настоящая обезьяна, а на самом деле это резиновая обезьянка, которая у меня уже давно. Коллаж я тоже сделал очень давно. Фотографии с мясом я увидел на плакате в супермаркете и вырезал их, сделав гору мяса, а потом вклеил людей из Дантова ада так, чтобы они взбирались по этой горе мяса. Если посмотреть внимательно, на заднем фоне есть фотография участников „Kiss“, стоящих на куске мяса».

Фишер предложил музыкантам, чтобы Ведди еще раз снял их для обложки в бассейне в Вэн-Найсе, но – «Все, что могло пойти не так, пошло не так, – вспоминает директор. – В бассейне сломался насос, стоял сильный ветер, поэтому вода была грязной и холодной. Курт был очень болен. Он садился на бортик бассейна, пробовал ногой воду, пытался залезть в воду, но не мог».

Для фотосессии Курт нанял своего знакомого по «Sub Pop», Майкла Лэвайна. Нью-йоркский фотограф приехал в студию 23 мая.

– Стояла жара, в студии было очень темно, – вспоминает Майкл. – Там находились Крист с Бучем, и они с порога заявляют мне: «Послушай-ка это!» – и включают «Teen Spirit». Я говорю: «Охренеть, это же крутейшая песня!» Курт, спавший до того на диване, проснулся, обнял меня, открыл рот и показал десны. Его зубы просто гнили. Мы вышли из студии, поели такос, сделали кучу фотографий. Курт сказал: «Торопись, пока я не отрубился». Я ответил: «Ты хреново выглядишь – выпей-ка еще виски!» Он выпил целую бутылку «Джим Бима».

Питер Бэгг, художник из Сиэтла, своим сатирическим комиксом «Ненависть», начавшим выходить в начале 90-х, внес решающий вклад в объяснение феномена поколения гранж. Повествуя о бестолковых, наркоманских, прокуренных концертах вымышленной группы «Stinky And The Love Gods», о бездельнике Бадди Брэдли и его постоянных ссорах с невротичными подружками Лизой и Валери, о параноидальном друге Бадди Джордже, Бэгг сумел передать дух Сиэтла так точно, как удавалось немногим – разве что еще Чарлзу Петерсону, «Mudhoney» и «Backlash». На самом деле, прочитав все выпуски комикса, можно составить куда более точное представление о жизни двадцатилетнего человека в 1991 году на тихоокеанском побережье Северо-Запада, чем прослушав кучу поцарапанных виниловых дисков. Хотя бы за это Питеру Бэггу стоит отдать честь.

Подобно авторам комиксов Роберту Крамбу и Гилберту Шелтону в 60-х, изображавшим хиппи и Сан-Франциско, Питер оказался в нужном месте и в нужное время, чтобы запечатлеть важное культурное явление. Гранж не был бы гранжем, если бы не было Бэгга, который придал ему форму.

– Все делалось очень интуитивно, – говорит художник. – Комиксы повествовали о людях, игравших в рок-группах. Так случилось, что я жил в Сиэтле; все было случайно. Когда я начал работать над «Ненавистью» – это был 1990 год, – мне уже было 32 года. В Сиэтл переехало издательство «Фантаграфикс комикс», и вдруг выяснилось, что у каждого работника есть своя группа и всем им нужен менеджер, чтобы тот их раскрутил. Все менялось очень быстро. В то время, когда я рисовал этот комикс, «Nirvana» считалась обычной группой, но к тому времени, когда были опубликованы все выпуски, они стали уже крупным явлением. Всех персонажей в комиксе зовут Курт. Никакого отношения к Курту Кобейну: это была моя очень личная шутка – дело в том, что во всех группах того времени, которые я знал, был парень по имени Курт [Блоч – в «Fastbacks», Дэниелсон – в «Tad»; Кобейн]. Единственный Курт, которого я знал по Нью-Йорку, писал свое имя через «C» [Curt] – это было сокращение от Кертис. Возможно, это что-то скандинавское?

Я: Вы, должно быть, посещали разные вечеринки, концерты – ведь ваши рисунки полны едкого сарказма. Вам не кажется, что вы иногда уж слишком преувеличивали?

– Если то, что я писал, звучало искренне, я не беспокоился ни о чем, – отвечает Бэгг. – Порой я придумывал что-нибудь совсем несусветное – просто чтобы позабавить читателя. И кто-нибудь обязательно присылал мне письмо, где утверждал: «Да, однажды со мной такое было». Что еще раз доказывает, что жизнь куда страннее вымысла.

Я: Мне вспомнилась одна из моих любимых историй о гранже, ее рассказал мне бывший сотрудник «Sub Pop» Майкл Джон: «Я только начал работать в клубе „Off Ramp“. Как-то раз я рано прихожу на работу, и мой босс Ян отводит меня наверх, в комнату бывшего работника клуба – наркомана, который украл какие-то деньги и сбежал. Ян говорит мне: „Оставь все, что хочешь, и выкини ненужное. Я бы на твоем месте надел перчатки – думаю, он тут ширялся“. Комната была выкрашена в ярко-желтый цвет, повсюду валялись мусор и порнуха, горели флюоресцентные лампы. Я захожу в кухню, на стене висит изображение распятия Христа.

В шею ему воткнут настоящий шприц, в нем все еще есть кровь, капающая с иглы. Я так и застыл. За окном шел дождь, внизу в зале какая-то говнокоманда играла свой говнокавер на культовую песню „Mudhoney“ „Touch Me I’m Sick“. Меня будто заперли в матрице». И еще одна фраза: «Лузер – экзистенциальный герой девяностых».

– Верно, хотя очень уж противоречиво! – соглашается Бэгг. – Все равно что сказать: «Плохой парень был хорошим парнем».

Я: «…Тебе нечего терять, потому что у тебя и так ничего нет. Ты платишь слишком большие налоги, ты никогда не сможешь зажить нормальной жизнью, у тебя хреновая квартира. Ты работаешь без выходных, и все равно тебе не хватает. У тебя есть кредитная карточка, но ты вечно в долгах», – это сказал Курт Дэниелсон.