В Морозов - Дети военной поры

— Скоро уже, — шепнул на ухо учитель.

Хлопцы то исчезали куда-то, то, тяжело дыша, выныривали из темноты. Наконец один из них передал Михаилу Павловичу что-то в руки и лег. Рядом расположились остальные партизаны.

Подрывники лежали в своем укрытии примерно час. За это время в сторону Минска прогромыхали три эшелона и в обратном направлении столько же. Всякий раз с приближением состава сердце у Марата сжималось. Вот-вот грянет взрыв! Но проходил эшелон за эшелоном, а партизаны почему-то не взрывали их.

С запада снова донесся шум большого состава. Михаил Павлович насторожился.

— Так, — произнес он полушепотом, а Марату почудилось, будто учитель громко крикнул: — Так… теперь можно.

— Марат, держи-ка! — протянул он мальчику подрывную машинку, от которой тянулся провод к минам. — Как скажу, так сразу крутнешь ручку.

Поезд шел на большой скорости, но Марату казалось — ползет черепахой. Никогда еще не переживал он таких волнующих, напряженных минут.

Между деревьями едва зажелтел «глаз» паровоза. Из его поддувала, освещая снег розоватым светом, сыпались угольки. Судя по стуку колес, помчались вагоны, тяжело груженные платформы. Рявкнул гудок паровоза, и почти одновременно Михаил Павлович крикнул:

— Давай, Марат!

Мальчик моментально повернул рукоятку подрывной машинки. Короткая вспышка озарила платформы и стоящие на них орудия. Гул пронесся по лесу. Затем — скрежет металла, треск ломающегося дерева.

Горячей воздушной волной Марата оттолкнуло назад, но он снова подался вперед, не отрывая взгляда от железнодорожного полотна. Вагоны катились под откос, как консервные банки, натыкаясь один на другой.

— Отходи!

Радостное возбуждение не покидало Марата всю дорогу.

Вспомнились мама и Ада. «Сегодня я отомстил за них!» — думал Марат.

…Словно зеленым пухом обсыпаны деревья в лесу. На больших пораненных березах — бледно-розовые подтеки молодого весеннего сока.

Следуя на Орлике за Лариным, начальником разведки штаба бригады, Марат строго придерживался дистанции в две лошади. Тихо-тихо. Слышен даже шелест птичьих крыльев над головой.

«Вот я и опять в разведке…» Подумав об этом, Марат еще больше приосанился, крепче сжал в руке повод.

Пока пробирались по заросшей нежной молодью просеке, заметно стемнело. Пошел теплый дождь. Конники выехали на лесную опушку, и Ларин тотчас умолк. Лицо его сделалось суровым, глаза сузились.

— На-ка глянь, — протянул начальник разведки бинокль своему напарнику. — У тебя глаза позорче.

Хоть и сгущались сумерки, Марату все же удалось разглядеть лежавшую впереди деревеньку Хороменское. По всей вероятности, фашистов в ней не было. И все-таки Ларин решил переждать до полной темноты, чтобы незаметно пробраться в село.

— Там мы с тобой, Марат Иванович, передохнем малость, — говорил он. — Лошадей покормим.

Разведчики надеялись получить в деревне кое-какие сведения от связного Игната Фомича. И надо было еще вручить Фомичу пачку свежих листовок.

Деревушка, казалось, вымерла: ни звука, ни огонька. Но разведчикам известно — тишина бывает обманчива, особенно ночью. И они прислушиваются к тишине, всматриваются в темноту до боли в глазах. Марат нащупывает гранаты за поясом, а Орлик ступает осторожно, словно понимает: он — в разведке.

Гумнами подъехали к одной хатенке, ничем не выделяющейся среди десятка других серых, слепых хат. Ларин трижды стукнул рукояткой плети по наличнику.

Старик, стоявший на пороге, закашлялся, загораживая согнутой ладонью свечу.

— Вас-то я нонче не ждал… Да заходите в хату, чего мокнете?..

Партизаны вошли, сели на лавку, но раздеваться не стали, только шапки сняли. Достав с печи полушубок, хозяин постелил его на лавку. Принес подушку. Молча вытащил из печи чугунок, бережно опустил его на стол.

— Попотчевать вот, хлопцы, вас нема чем. Бульба вот… Поешьте уж, поешьте трошки. А я пойду покудова коням что-нибудь брошу…

Ларин вынул из чугуна пару нечищеных картофелин, положил одну перед Маратом. Но есть мальчику не хотелось. Дрема так и клонила к подушке. Заметив, что его дружок клюет носом, еле сидит, Ларин предложил:

— Приляг, Марат, сосни. А мы тут с Фомичом потолкуем.

Не раздеваясь, мальчишка как сноп повалился на сладко пахнувший кислой овчиной хозяйский кожух.

Проснулся Марат от сильной тряски. Ларин с Фомичом тормошили его.

— Скорее! Немцы!

Марат вскочил на ноги, нашарил автомат.

— На коня — и к лесу! — командовал Ларин. — Держи прямо к бору! Я — правее.

Низко пригнувшись к конской гриве, Марат смотрел только вперед, на зубчатую оборку леса, чуть вырисовывавшуюся в предрассветной мгле. Как далеко была сейчас эта живая, зеленая броня партизан!

Вдогонку уже летели вражеские пули. Торопливо забил за спиной пулемет. Орлик под Маратом вздыбился, затем рухнул на землю. Не чувствуя боли от падения, Марат побежал по полю к кустам. Они были совсем близко, высокие, густые. «Только бы добежать!» Оставшуюся сотню метров мальчик уже полз, потому что пули свистели над самой головой.

За кустарником оказалась ложбинка. Марат сполз в нее. Не отрывая глаз от поля, он вытащил из-за пояса две гранаты, положил их перед собой. До леса ни за что не добежать — это ему было ясно.

Фашисты подошли настолько, что по их зеленым мундирам можно было определить, кто солдат, а кто офицер. Марат долго целился в офицера, шедшего впереди. От возбуждения руки дрожали, и он несколько секунд никак не мог взять фашиста на мушку.

У Марата была надежда, что вот-вот вместе с ним ударит по фашистам еще один автомат. Не знал он, что Ларин не успел доскакать до леса и, сраженный, упал посреди поля.

Марат бил из автомата короткими очередями до тех пор, пока не кончились патроны. Когда же фашисты подбежали совсем близко, он швырнул гранату. Раздались стоны и вопли раненых. Теперь Марат поднялся во весь рост и шагнул навстречу врагу:

— Берите меня! Берите же!

В руках он зажал вторую гранату, выдернул из нее предохранитель и ринулся к сгрудившимся и опешившим гитлеровцам… Столб пламени взметнулся в воздух.

В селе Пустынь Пензенской области, как и во всех селах, мужиков не было. Только женщины, девчата, дети и престарелые. Собрали девчат шестнадцати-семнадцати лет, которые покрепче, и послали учиться в соседнее село Покровская Арчада. Недолго они учились.

Зимой пошли на курсы. Весной пахали.

Еще до пахоты готовили свой СТЗ. С металлическими колесами на шипах, без кабины, без стартеров и пускачей, они и новые требовали ухода и силы не женской. Да ведь война. Надо родину-то кормить. Вот они, трактористки войны: Настя Быличкина, Ксения Баулина, Вера Полунина, Мария Попова.