В Морозов - Дети военной поры

С Валей Песковой, в ту пору младшим научным сотрудником НИИ города Воскресенска Московской области, нас познакомило письмо. Валя рассказала: ее отец Петр Васильевич погиб, защищая Брестскую крепость. Мать Марина (отчества Валя не знала) погибла, по слухам, тоже на белорусской земле, сражаясь в рядах партизан. Многие годы стремилась Валя отыскать родных по линии отца или матери, но безуспешно. И вдруг — удача! Как-то подруги показали ей книгу В. Беляева «Граница в огне». В ней рассказывалось о ефрейторе Петре Васильевиче Пескове и было упомянуто: брат Петра живет в Иванове.

Ивановская милиция сообщила адрес Песковых. Валя послала им письмо, фотографию, в ответ пришла телеграмма: «Немедленно приезжай. Ждем. Песковы». «Вот так, — писала Валя в «Комсомольскую правду», — я нашла своих родных и счастлива. Я очень везучая!»

Письмо Песковой было опубликовано.

Неожиданно раздался телефонный звонок из Перми: «Товарищи из редакции! С нами работает Мария Пескова. Она прочла вашу газету и сама не своя. Утверждает: «Это моя дочь». Но в письме есть неточность. Песков был не Петр, а Яков. Слышите? Яков. И сама Пескова не Марина, а Мария. Разберитесь побыстрее, может, у Вали нашлась мать».

Звонок задал нам загадку. Мы снова открыли книгу Владимира Беляева, но там черным по белому написано: «Пограничник Петр Песков», к тому же у нас было и другое свидетельство — семьи Песковых из Иванова. Они-то ведь знают, как звали их брата. Но может быть, на знаменитой Лопатинской заставе, подумали мы, был и другой боец — Яков Песков? Работники Музея пограничных войск подняли документы, обратились к архивам сотрудники Министерства обороны. Мы сделали и другие запросы. А тут как раз подоспело письмо из Перми от самой Марии Владимировны Песковой:

«Дорогая редакция! Я прочла письмо Вали и поражена сходством описанных ею данных с тем, что произошло со мной и моими детьми. Я родилась в 1918 году в Пермской области. В 1935 году вышла замуж за Пескова Якова Васильевича. В 1936 году в декабре родилась дочь Лидия. В 1937 году Яков Васильевич ушел в армию, служил в Днепропетровске. Когда муж демобилизовался, мы уехали вместе в Брестскую область, он поступил в железнодорожную милицию. Мне жаль, но название местечка, где мы жили, я никак не могу вспомнить. Знаю одно: оформлялся мой Яков в Барановичах. В апреле 1941 года у меня родилась вторая дочь — Валентина. Когда началась война, мы выехали из Бреста в Минск, а Яков Васильевич остался с частью на границе. Но до Минска мы так и не доехали. Дорогу разбомбили, и нам пришлось идти пешком. Дошли мы до Березина, но и там мост уже взорвали. Я была потрясена тем, что случилось, и просто обезумела. Меня еле уговорили выйти с детьми из леса. Кое-как мы добрались до села Ратное. Константин Комель (я хочу сказать, что его имя и фамилию я вспомнила, только прочитав их в газете), увидев, в каком я оказалась положении, сжалился и пустил нас к себе…»

Второе письмо было с Урала от Лидии Билаловой, урожденной Песковой. Она сообщала:

«Я прочла письмо Вали Песковой и не могла поверить своим глазам. Снова и снова я читала строки: «Моя мама Марина Пескова вышла из Бреста пешком со мной и еще с одной девочкой, которую звали Лидой». Но ведь моя судьба очень похожа на судьбу той девочки, которую вспоминает Валя. Я не сомневаюсь, что Валя моя сестра».

Итак, Петр Васильевич Песков, бывший электрик Большой Ивановской мануфактуры, встретил войну на заставе Алексея Лопатина. Яков Васильевич Песков, уроженец Пермской области, в самый канун войны служил под Брестом в железнодорожной милиции. Судя по всему, Песковы одногодки. Но чья же дочь Валентина Пескова?

Что скажет дед Комель, у хаты которого остановилась женщина, и воспитатели Червенского детского дома? Правда, с той поры времени прошло немало. Источились даже камни, одни реки обмелели, другие изменили свой путь. Женщина, которой было когда-то всего двадцать два, сейчас выглядит совсем по-иному. Удастся ли в этой, другой, отыскать сходство с той молодой матерью?

— На проводе — Москва. Ответьте!

— Москва, вас вызывают. Говорите!

Слышны Минск, Барановичи, Червень, Подольск, Иваново, Пермь, Воскресенск, Брест. Отовсюду стекаются вести. Дед Комель: «Еду в Москву. Сам посмотрю на женщину с Урала».

Учителя из Червеня:

— К вам вылетает наша Герасимович. Барановичи:

— Едет представитель швейной фабрики. Иваново:

— Трое из семьи Песковых готовы в дорогу. Собирается большой семейный совет…

Радость тоже опасна. Валя сжилась с мыслью: «Мать умерла. Ее нет в живых». И вдруг незнакомая женщина утверждает: «Я — мама Вали». Как встретит Валя это известие?

Мы просили: приезжай, Валюша, в редакцию не одна. И вот она на пороге с парторгом своего института Евгением Петровичем. Охватывает такое чувство, словно мы втроем вступаем на тонкий лед: неосторожный шаг, поспешный, неуклюжий — и тут же отзовется бедой.

— Целая стопка писем. А вот еще одно письмо, это с Урала. Может быть, твоя однофамилица? Но и она шла из Бреста. И она несла на руках двух детей. И она остановилась в Ратном…

— У меня нет матери, — отрешенно говорит Валя. — Я долго ее искала. Десятки матерей хотели меня удочерить, взять в свой дом. Одна женщина особенно настаивала: «Я, я — твоя мать, почему не признаешь?» Но сердце ее не принимало — чужая. Теперь у меня не осталось надежды.

И вдруг рука судорожно защитила глаза. Валя умолкла, словно прислушиваясь к чему-то в самой себе, а потом неожиданно спросила:

— А мизинец у той чуть-чуть кривой? А старшая девочка у той — Лида? Она беленькая?

До дня, который должен был с беспристрастностью судьи распутать все хитросплетения Валиной судьбы, оставалась ночь. В одиннадцать вечера мы посмотрели на часы.

— Ивановские уже у себя на вокзале, — тихо сказала Валя. — Если я и окажусь дочерью Якова, все равно не смогу жить без них.

Мы снова зажгли свет. На часах было два.

— Деду Комелю трудно ехать в Москву — старый, — снова произнесла Валя.

Первой пришла Аня Сушинская, комсомольский секретарь Барановичской швейной фабрики (там Валя работала после профтехучилища). Она поставила у двери полосатый чемоданчик, крепко, по-мужски пожала нам руки, сказала:

— Звонил весь актив города. Все желали мне удачной дороги, а главное, тревожились: нашлась бы мать!

Мария Владимировна Пескова и ее дочь Лида приехали в полдень. Лида сняла платок, и мы увидели — русая. Хотелось взглянуть на мизинец женщины, но ее руки, все время мешая друг другу, то находили, то теряли платок. Она опустила голову, и мы отметили: волосы такие, как у Вали. Посмотрела в окно. Кажется, и у Вали тот же овал лица и так же чуть-чуть проступают скулы. Глаза матери вдруг стали сухими. Оказывается, и они совсем зеленые. Она или не она?