Александр Подобед - Подвиг, 1983 № 23 [альманах]

Мир в смотровой щели машины
Встает торчмя, дымясь, пыля.
И падает в разрывах минных,
И поднимается, дымя.

И снова рушится с размаха
Под гусеницы, как волна,
Кусками луга, троп и пахот,
Продымлена и сожжена.

И вражьи черные траншеи
В кустах железных. Взрыв, песок,
Ползут, словно живые, щели
Вдоль, поперек, наискосок.

А мы по ним из пулеметов
С размаха хлещем наугад.
Березовые кости дзотов
Под гусеницами хрустят.

Один мотор ревет, грохочет.
Отбросив шлемофон к чертям,
Из раскаленной пушки в клочья
Рву землю, стервенея сам.

Вся суть войны не в том ли чувстве,
Когда, поймав врага в прицел,
Ты жмешь педаль ножного спуска
И посылаешь выстрел в цель.

Да, сердце злобою зайдется,
Как спиртом яростным взахлеб,
Когда огонь легко взовьется,
Кровь вражья обагрит бугор.

1944 год

Продутые блиндажным сквозняком,
Пропахшие махоркой и газойлем,
Взахлеб мечтали мы о ней, огнем
Очищенной в солдатской нашей доле.
Мы думали о ней не раз, не два,
Ее нам освещало гильзы пламя…
Да, мы имели на нее права,
У нас бои дымились за плечами.
Она была прекрасной до войны,
Ее мы вспоминали, твердо зная,
Что сделать лучше все-таки должны:
Никто при этом нам не помешает.
Мы знали: все, как прежде, будет
в ней,
Исчезнут только тени недоверья.
Мы стали сами совестью своей,
Подсчитывая Родины потери.
По бревнам молчаливо тек песок,
Чай остывал в железных литых
кружках,
А жизнь, нас собиравшая в кружок,
Витала в воздухе, сыром и душном.

1944 год

Закончится лихое время,
На землю тишь и мир сойдут,
И пахарь бросит в землю семя,
И нивы тучные взойдут.

Забудет он, что был солдатом,
И лишь среди колосьев ржи
Танк, поржавевший и горбатый,
Напомнит вдруг иную жизнь…

Бои с заката до рассвета,
Махорки дым и крови вкус,
В полях безжизненное лето,
В солдатских гимнастерках Русь.

Горячий холод бронебойки,
Ревущий танк и сердца стук.
И огонек над башней бойкий,
И в страшный миг — улыбку вдруг…

1944 год

Долг, атака, честь мундиров наших,
Слава, на войне и без нее нельзя.
Может, потому и стали старше
Лет своих безусые друзья.
Рано облеченные правами
Посылать на смерть и в бой вести,
Мы в расчет того не брали сами,
Что еще и не жили почти.

1947 год

Все, что было давно, то сплыло,
Вспоминать о том не хочу!
Забываю что было силы
И давно про войну молчу.
Говорю молодым, неженатым,
Вы талантливы, вы молодцы,
Не за плату кладу им заплаты,
А за то, что гожусь в отцы.
Да, когда нам было по двадцать,
Не имели деньги цены.
Нам не нужно было кривляться
И не нужны были чины,
Не старались мы делать карьеру,
Только встань под пули, ложись.
Нам все мерилось равной мерой:
Небо синее, смерть и жизнь.

Когда сойдет на землю ночи тьма
И звезд костры зажжет по небосводу,
По площади, вдаль оттеснив дома,
Проходят люди, годы и знамена.
Ударив в берег, оборвется бег
Извечных волн, идущих с края света,
Застынут горы, смолкнут устья рек,
И сникнет время на приколе ветра.
Встают тогда убитые в бою.
На всей земле! Под звездным
небосводом!
Вновь подтверждая, что навек
в строю
Погибшие в сраженьях за свободу!
Знамена долу клонит вся земля
В печали гордой к вечно юным
детям,
Что спят небудно на ее полях…
Стань на колени перед их
бессмертьем!

1961 год

Для тех, кому сегодня девятнадцать,
Война — доисторический этап,
И даже мы, по-честному признаться,
Все реже вспоминаем о фронтах,
Стираются во времени детали,
Из памяти уходят навсегда
Бомбежки и пылающие дали,
Берут свое идущие года.
Но День Победы словно был вчера
лишь,
Я помню весь его, до мелочей,
До той слезы, с которой мой товарищ
Не мог от солнца отвести очей.
И тишина на все земные травы
Легла такая в тот далекий час,
Как в наши дни она над всей
державой
Восходит на рассвете каждый раз.
И мирные в ней зарождались звуки,
Как каждый день рождаются всегда, —
С рассвета заливаются пичуги,
Шумят цветы, и плещется вода,
Звенят негромко солнечные спицы
И ветра синеватые шары.
Как будто день тот начался и длится
Без окончанья в мире с той поры.
А что еще? Чем в душу так запал он?
Тот день, могу сказать для юных вас:
Над миром солнце в чистом небе
встало,
Как каждый день встает оно сейчас.