Нона Яковлева - Апостолы добра

Так учитель вроде бы утратил важную опору своего авторитета — перестал быть главным источником информации. Зато в школе усилилась его другая — воспитательная функция: он должен был привить интерес к великой русской литературе и гуманитарной культуре, научить воспринимать ее глубинный смысл, сделать средством очеловечивания человека. Факультативы в 1960-е годы расширяли программу. Программы по физико-математическим и естественным наукам дополнялись «занимательными» книжками. Все было подчинено главной задаче: вовлечь формирующегося человечка в мир знаний, образовать — просветить его.

Стоит ли продолжать? Можно шаг за шагом проследить, как менялись — от поколения к поколению — задачи учителя в нашей школе. Как колебались — от десятилетия к десятилетию — функции школы. Уверена — это вполне диссертабельная тема. Впрочем, может быть, кто-то и провел уже такое исследование и даже защитил докторскую по названной теме. А я просто предлагаю каждому, кто читает эту статью, вспомнить своего любимого учителя. Почти уверенно могу сказать: чем моложе поколение — тем реже такие воспоминания, тем бледнее образы. И совсем не случайно мои внуки чаще вспоминают педагогов Китеж-града — центра творческого развития в Петербурге, с начала 1990-х спасавшего от влияния ядовитой среды десятки детей. А внуки моей подруги — детский центр Русского музея…

Выжить в эпоху перемен, или вниз по лестнице, ведущей вниз…

Труднее всего осознаются очевидные истины. Мы, живущие в эпоху всяческих революционных потрясений, на словах вроде бы и формулируем тезис об информационной революции — о глобальной информационной революции . Но ее значимость осознается немногими. А ведь компьютер и Интернет по мощи воздействия на судьбы человечества несравнимы даже с изобретением печатного станка. Разве что с появлением письменности. Между тем школа наша остается все той же, что и полвека назад. Никакая ее оснащенность компьютерами и подключение к Интернету, никакое обучение учителей компьютерной грамотности ничего изменить не в силах. Так же как любое — самое что ни на есть высокое повышение зарплаты, шоу «Учитель года» и стаи хрустальных, серебряных, золотых и каких там еще пеликанов. Потому что в принципе учитель остается прежним . Он все еще претендует на то, чтобы быть источником знаний о мире. Он все еще пытается «объяснить урок» и сообщить — транслировать — новые знания ученикам, которые привыкли получать их, нажав на две клавиши. Потому что так учителя подготовили — по-прежнему и даже хуже, чем двадцать лет назад. Да, он работает с интерактивной доской, выдает заболевшим ученикам задание по интернету, ставит оценки в электронные дневники. И — натаскивает на ЕГЭ, то есть оказывает педагогические услуги. В такой ситуации главная радость труда — повышение зарплаты. Или какие-то льготы, которые то дают, то отбирают. В ситуации бессилия и сознания невозможности что-либо изменить, учитель теряет радость творчества, уважение к своему труду, а значит, и самоуважение — становой хребет личности.

Конечно, по-прежнему работают в школе светлые души. Нет, я не имею в виду заласканных учителей-«отличников» из столичных гимназий, баловней судьбы, чьим ученикам выстелена дорожка в самые престижные вузы. Нет, я говорю об учителях, которые умудряются оставаться друзьями своих питомцев, соперничая с социальными сетями и интернет-клубами. О тех, кому все-таки доверяют очень непростые сегодняшние подростки. С кем они говорят, сбросив маски своих «ников» и показной цинизм. Я не верю, что таких учителей не осталось в школе. Их счастье, если они попали в приличные условия хорошего — нормального коллектива с нормальным начальством. Даже в сельской местности, где печь топят дровами и осенью копают картошку, чтобы пережить зиму, даже с зарплатой ниже средней по региону, даже изнемогая под грузом отчетности, они могут быть счастливыми людьми — если они прирожденные учителя. Потому что вопреки всем обстоятельствам они сегодня выполняют свою главную миссию: противостоят системе, ориентированной на оболванивание человека, на расчеловечивание человека. Их к выполнению такой работы не готовили, но в силу своего призвания, получив от Бога свой талант — быть учителем, — они нутром понимают: сегодня их главная миссия — нести детям Добро, воспитывать детскую душу, используя все ресурсы, какие можно наскрести в нашей пропитанной злом реальности. И среди техники, которую — волей или неволей, по неведению ли или по злому умыслу некие силы абсолютизируют целенаправленно, превращая из помощника и слуги в хозяина-господина.

Так некогда Учитель отправил в мир своих учеников. И учил их до последней минуты одному: «Да любите друг друга!» Любите своих учеников!

Наши педвузы не готовят специалиста по профилю «Апостол Добра». И идут в педагоги те, кому «не светит» поступление в более престижные учебные заведения. Более того: наши педвузы, зайдя в тупик, давно уже перестали готовить учителей. Все эти годы, поставленные в немыслимые условия, они были заняты решением одной проблемы: как выжить. Выживут не все.

Гильотина как лучшее средство от головной боли, или Пеликаны на снегу…

По стране идет зловещая жатва: закрываются десятки педагогических вузов. В тех, кого пощадила рука министерского чиновника, закрываются кафедры, идет сокращение педагогического состава. Остаются, как всегда, наиболее «удобные», самые адаптивные и выносливые — потому что весьма заметно увеличивается часовая нагрузка на педагога. Увольняют тех, кем труднее управлять — а это нередко самые талантливые, опытные и принципиальные. Так вершится пресловутая «модернизация педагогического образования» …

Охотно верю, что среди закрытых педагогических вузов немало «неэффективных». Предположим, среди них есть действительно малоэффективные — признанные таковыми не по формальным признакам вроде не вовремя заключенных договоров об аренде того-сего, а за дело: те, где зачет или положительную оценку на экзамене можно получить за мзду, чьи выпускники не идут в школы, а пополняют ряды «менеджеров по продаже» — попросту говоря, продавцов, работников бухгалтерии и прочих «специалистов», кому дипломные корочки помогают «покрасившее» выглядеть в резюме при устройстве на работу. Конечно, проще закрыть вузы, используя демографическую яму, чем разбираться в причинах создавшейся ситуации и разрабатывать меры по ее исправлению, использовав кадровую передышку в системе образования. Но все же — так ли уж виноваты педвузы?

Можно понять институты, которые получили в 1990-е годы право сменить вывеску и гордо влиться в ряды университетов: новый статус давал немало преимуществ, а кто же от них откажется, тем более нищие педвузы, которые всегда финансировались на пределе возможностей! И пошло-поехало! Кого только не готовят новоиспеченные университеты, каких только факультетов с красивыми и модными названиями в них нет! А исследовательские институты внутри университетов! А всевозможные филиалы и курсы по подготовке и переподготовке! А иностранные студенты и аспиранты с их оплатой обучения в конвертируемой валюте, благодаря которой начальство живет ах как красиво! И готовят эти наши университеты кого угодно, кроме учителей!