Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

В четверг в 7 утра зашёл в половину Вали за «Литературкой», но она её ещё не прочла. К этому времени все уже вышли из своих вагончиков. Я тоже побежал одеваться, но тут зашёл Влад и объявил мне выговор за опоздание на работу:

— В 8 часов все уже должны быть на площадке!

Оказалось, мои часы отстали на 20 минут.

На пикете 74 отпускники — Гоша, Дима и Огнев — жгут костёр, ждут приезда «петушка». У костра идёт разговор о Достоевском и его неактуальности в наше время на примере «Бесов». Выводы трансформировались в странное предложение:

— Гоша, тебе всё равно уезжать в отпуск, возьми на себя брак на прошлой трубе…

Размечаю со Славиком ступени в котловане. Когда привозят гравий, «петушок» сталкивает его в котлован. В 11 часов появляется Влад, берёт лопату и, «показывая пример», остервенело засыпает ямы и неровности на верхних ступенях. Пример никого особенно не заражает. Поработав с час все уходят на обед.

К этому времени в лагерь приехали Моряк и Лёня с продуктами и новостью: в Комитет радио и телевидения необходимо направить одного комсомольца. Оказывается, было предложение отправить меня, но вспомнили, что я уже вышел из организации по возрасту. Поговорив о нелепости такой поездки, перебрав несколько кандидатур, предложили направить Гошу.

— Гоша после выступления ненароком упомянет: «Все хорошо на стройке Магистрали, только долги никто не возвращает», — фантазировал я.

— … И назовет список должников, — подхватил Огонек. — Иванов взял в том году 25 рублей, но почему-то не отдаёт, Сидоров — 5 рублей 34 копейки — должок, конечно, небольшой, но всё же можно было отдать.

Я покатился со смеху, но Огонек не унимался:

— Это будет потрясающая передача. Гоша, ты станешь знаменитым на всю страну.

— А если бы Славик рассказал по телевизору, как он тут с дубиной носился по поселку? — вспомнил я.

— О, очень скоро он стал бы миллионером, — добавил Огнев, и все опять покатились со смеху.

Однако, постепенно всё серьезнее мы внушаем Славику, что поедет именно он. Славик пытался «отбрыкаться», говорил, что у него нет денег, нет одежды и так далее… Но… Мы объявили свой вердикт руководству: в Москву поедет Славик, и ему ничего не оставалось, как собираться в дорогу.

Мои «служивые», особенно Гоша, работают, как привидения: создают видимость присутствия. Едва дотягивают до 17 часов и тихо растворяются. Я остаюсь выравнивать опалубку по оси, присоединяю к ней ещё одну ступень и в лагерь прихожу затемно.

На досуге, после ужина, наконец, прочитал все газеты. Гоша с Огоньком сочинили хулиганский ультиматум бригадиру по поводу работы в выходные дни…

В пятницу Димка невнимательно посмотрел на часы и с испугу начал будить всех в 7:10. Я вылетаю из балка ровно в 8 и ухожу на 74 пикет, не оборачиваясь. По приходу в котлован забрасываю оставшиеся ямы гравием на последних ступенях до тех пор, пока не пришли все наши и ещё четверо ребят из Фединого звена. Естественно, Огнев назвал мою работу «бессмысленной суетой», и никто из ребят даже камня не поднял.

В это время Влад пригнал бульдозер. Тот наскреб гравия с отсыпки полотна пополам со скальным грунтом и сдвинул его в котлован. Вот тогда все взялись за лопаты да ломы и быстро выровняли оставшиеся ступени. Затем наступила пауза в полчаса, во время которой Владимирский травил анекдоты. Когда надоело сидеть, — взялись делать опалубку. Опалубка на этой трубе была в виде невысоких щитов-проступей, закрепляющих гравий на ступенях.

Во время обеда Влад сообщает, что всем партийным надо быть в 17 часов в Хородочи на партсобрании, поэтому Огонёк и Дима одеваются в цивильное и идут, как бы на работу. То есть, настроение у троих отпускников было далеко не рабочее. Я стараюсь делать всё один: пилю двуручкой доски, таскаю их в котлован и наращиваю опалубку. Когда приехала вахтовка, и мои «помощники» побежали к ней, я остался один, и мне стало проще: быть «немым укором» саботажникам тоже не легко.

Делаю ещё один щит на выходе трубы и засыпаю гравием образовавшиеся пазухи в углах. Поднявшись на насыпь и рискуя разминуться с вахтовкой, дошел до лагеря. Здесь «беспартийные» ждут вторую вахтовку, уехавшую собирать народ с дальних участков.

По пути домой закупаем в Ларге «Белого крепкого», но оно ни на кого не действует ожидаемым образом. Из-за проблемы с мотором ехали с остановками и прибыли в Хородочи в 22 часа.

В нашей комнате начинают отмечать день рождения Димки, а я ухожу в клуб. В служебном кабинете Гошка выпивает с Простолуковым и развлекает работниц клуба рассказами о поездке во Францию. Тут же Лёня клеит фотографии на стенд, ругая при этом глупость нового художника-оформителя.

Возвратясь домой, находим с Гошкой ту же весёлую компанию за столом. С приходом Владимирского зашёл спор о нравственности и морали. Я укладываюсь спать, но разговоры переходят в песни с дикими криками до 2 часов ночи. Улучив тихую паузу, засыпаю с помощью аутотренинга.

В субботу с утра ухожу в клуб и в кабинете пишу дневник. В 8 часов в клуб заходят партийные делегаты, убирают со сцены фотостенд, сделанный Лёней, готовят сцену для президиума.

…У столовой наши рыболовы ждут машину для поездки на Нижнюю Ларгу. Дома Гоша пьёт пустой кипяток и вспоминает, кто, что и как пил вчера. Затем он идет к Анне узнать, где она будет отмечать свой день рождения, и, вопреки протестам, его отправляют закупать продукты.

По окончании собрания я собрался поработать в кабинете, но оказалось, что должен ремонтировать магнитофон. Вдобавок, вместо репетиции пришлось готовить застолье в клубе. В нашей комнате кавардак после вчерашнего буйства тоже убирал я.

У Ани дома помогаю готовить закуску. В 22 часа теннисный стол в фойе был накрыт, как банкетный. Собираются гости. Я сижу рядом с Огневым и Лёвой. Дарю имениннице книгу «Манон Леско», а Гоша — полосатый свитер. Чествование именинницы пошло своим чередом. После второго тоста Гоша объявил танцы. Две пары: я с Татьяной и Гошка с Анной начали «Венский вальс». Мы с Татьяной прошли всю музыку и запнулись всего один-два раза.

Гошка быстро «сошёл с круга». Татьяна ещё немного «попрыгала» со всеми и ушла, сказавшись больной. Моряк напился и начал ко всем приставать, портить настроение, включать — выключать магнитофон. Я пытался его остановить, но он от меня просто отмахнулся. Влад ушёл в полночь. Подруга Простолукова — та ещё штучка — устраивала сцены и ревела из-за его «невнимательности».

Даже в 4:30 оставшиеся не собирались уходить. Аня валилась с ног от усталости и вывести гостей была не в силах. Наконец, я убрал магнитофон и предложил всем выйти на воздух. Выходили с Моряком друзьями, и он позвал меня к себе завтра опохмеляться. Владимирский, Огонёк и Дима заночевали у Шуманов.