Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

— А как же Гриша, он же мастер? — спрашиваю я.

Начинаем выяснять, кто же тогда Гриша? Бандобулов уверяет, мол, он — вместо Гриши. Дядя Коля резюмирует:

— Пока не будет приказа, нечего ходить по разным указам, а то потом не найдёшь концов.

Тем не менее, я, получив задание — наточить ножовки, иду за напильником к балку дяди Коли. Заглядываю к себе и встречаю Тимоху. Он мучается дилеммой: уезжать домой, на «материк», или жениться и остаться в Хородочи…

Точу две ножовки до 11-ти часов. Затем, на яслях с Ильёй и Вовой пытаемся стелить полы. Во второй половине дня готовим половую доску, но стелить её пока запрещают.

Дядя Коля просит стащить из бытовки бригады Карабановой раковину. Мол, ею всё равно не пользуются. Залезаю в окно, отвинчиваю и передаю её дяде Коле. Он заворачивает её в телогрейку и уносит.

На яслях навешиваем двери. Они не желают открываться из-за наклона стены. Вдруг Бандобулов направляет меня на помощь дяде Коле делать завалинку вокруг вагона Падикина, так как практикант из ГПТУ, посланный на эту работу, исчез. Делаем не спеша каркас, обсуждая за работой двуличие Выгорнова: дядя Коля даже обматерил его за то, что он включил в наряд девчонок, хотя они в той работе не участвовали, но получили по 300 рублей.

Распри по поводу включения в общий наряд девушек-отделочниц с 3—4 разрядом, где у всех ТР (транспортный рабочий), в основном, — 2 разряд, порядочно надоели. Думаю, куда деваться: в бригаде Степанова вакансий нет, у лесорубов — тоже, в автобазе сесть на грузовик и мотаться по трассам в одиночестве?.. Всё же хочется быть ближе к людям, к какому-нибудь коллективу. Думаю, что мог бы и на машине ездить, и быть в коллективе, если работать в отделе главного механика…

Каркас даётся с трудом, так как балок стоит не на ровной отсыпке, а на мари. Между соседним балком — узкая щель. Вдруг дядя Коля исчезает и приносит книгу из бытовки Карабановой.

— Во! Лауреат Ленинской премии какой-то! — удивляется он, раскрывая её.

— Да, это — книга о лауреатах…

— Ну, это я и сам вижу, — заверил он.

Зайдя к Алине после работы, торчал целый час, пока она узнавала у юриста, имею ли я право как будущий студент-заочник на дополнительный отпуск в 10 дней. Сама она готовится к вечеру встречи с писателями и журналистами в здании школы.

Дома помогаю Вове делать в прихожей полку. Пьём чай, обсуждаем встречу с прибалтийским поэтом в прессцентре. Перед сном читаю свои черновики, зарисовки, дневник. Сон в 1:40 ночи.

…Во вторник таскаем с Вовой фанеру, уголки и обшиваем ими столбы в фойе яслей до конца смены.

После работы помогаю Виктору тащить кинопроектор в школу. Готовимся к встрече с писателями и журналистами. Дежурю на входных дверях. Арнольдов — помощник — появляется и вскоре исчезает.

Выступали журналисты, поэты, сотрудники музея Ленина. Тянулось это действо до полуночи. По окончании — соседки Алины накрывать на стол для гостей не явились. Это делала Надя Икорникова с подругой.

Затем убирали столы, делили с них остатки, ели и пили в балке у Алины до 3-х ночи.

…На яслях продолжаем с Вовой обшивать колонны. Потом его посылают делать туалет, а я шью рейку на потолок с двумя молодыми практикантами. Молодёжь нагло тянет время до обеда.

После обеда нас ловит Серёгин и спрашивает, почему мы прогнали из балка двух новых жильцов? Идёт разговор на повышенных тонах. Сошлись на том, что мы сами выберем к нам двух соседей, а я подумал о смене балка. Добиваю рейку, а в перекур читаю о Битлах и Телониусе Монке. Во второй комнате прибиваю плинтус вокруг колонн.

Бандабулов спрашивает у прораба Филина, как платить тем, кто остаётся сверхурочно, кто помогал таскать и поднимать на подмости носилки с раствором… Специалисты — один другого стоит.

…После работы идём домой с намерением выспаться. Но сперва переселяюсь в «новый», соседний вагон. Таскаю вещи, а Арнольдов обвиняет меня в «измене». Пьём чай с Исмаилом, обсуждаем статью бригадира Новикова о падении энтузиазма на Стройке из-за отсутствия стимулов. Расходимся в полночь.

…В четверг по пути к яслям, встречаем поддатого Петю Сенякова. Он не только не скрывает, что «освежился», но предлагает разделить с ним эту «радость». Я отказываюсь, а Вове перепадают две «бомбы» портвейна.

Весь день обшиваем в яслях колонны и потолки рейкой.

Серёгин, проходя мимо школы, матерится:

— Завалили всю стройплощадку стекловатой!

Виктор как снабженец гордится: выполнил план-заказ на стекловату на 300%.

Спрашиваю у Алины о возможности перехода в ОГМ (отдел главного механика). Она обещает узнать…

После обеда работаем ни шалко, ни валко. В 16 часов пошёл дождь со снегом. Один из молодых демонстративно набрасывает штукатурку на стену снаружи: «пусть я вымокну!». Дождь закончился, и он кончает работу.

После работы получаю отпускные 155 рублей +33 рубля за август, +44 рубля за июль. Вижу нестыковку: в августе выходило по 12 рублей в день.

Захожу к Алине. С механиком Сорочиным она еще не говорила. Сообщила только, что юрист настаивает на выговоре за мой «прогул» после отпуска.

…Дома Вова, наконец, что-то читает. Я прибираюсь. Появляется Лёня с Исмаилом. Мы выпиваем и толкуем о «раздвоении творческой личности»: почему творцам прощается всё? Обмениваемся с Лёней адресами, чтобы он забрал мой кассетник в Москве, а я — смог навестить его родных, если случится попасть в Храбровск.

В пятницу в 11:30 нас зовут в школу на концерт. Однако, он начался лишь через час. Выступили «ведущие артисты Москонцерта»: Михайлов, Куликов, Владимирова с Мосфильма. На этом зрелище и заканчивается. Приглашают вечером на полифонический фильм и его обсуждение.

В обеденный перерыв собираюсь править с Никишиной заднюю вилку от мотика, но до конца дня так её и не выправил. Колотим с Райлиным наличники, и он рассказывает о своей дружбе с Бунычёвой и Асей Артюх.

В столовой полно народа. В кадрах — без новостей. Иванцов просит дать ему мои фото о жизни отряда. В «Пионере» встречаемся с фотокорром Пьянковым, который среди моих фотографий сразу находит профессиональные — С. Коврина (одноклассника брата), снятые на Ярославском вокзале во время прощального митинга.

На обратном пути хочу заказать разговор с Москвой на почте, но талоны есть только на завтра. На попутке едем на зону. Захожу в свой бывший — 73-й вагон — за курткой, а там — все вповалку. Тимоха лежит на столе, но, слава богу, морда не в салате.

Ухожу к себе и ложусь расслабиться. В 2 часа ночи меня будит Виктор. Его тошнит от запаха перегара в его 73-м вагоне, и он без зазрения совести рассказывает об одном своем «выступлении» в роли снабженца.

— Знаешь ли ты, что на звеносборке при забивке костылей в шпалы их сперва надсверливают? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. — А в эти отверстия положено заливать креозот, чтобы шпалы не гнили. Мне надо было срочно достать 30 литров этой отравы, пока не привезут заказанную емкость. Ну, вот: берем с Огоньком бидон из-под молока на 40 литров и едем на перекладных до Нелера и далее по Транссибу…