Людмила Штерн - Жизнь наградила меня

© Людмила Штерн, 2016

© Quotations from the unpublished works by Joseph Brodsky are copyright

@ 2001 by the Estate of Joseph Brodsky, and appear by permission of the Estate of Joseph Brodsky. Permission for quotation does not constitute authorization or approval of the surrounding text by the Estate.

© «Захаров», 2016

Я хочу выразить глубокую признательность моим друзьям:

Владимиру Макарихину, режиссеру моего телесериала, за его гостеприимство на Крите, и Владу Ланину за неоценимую помощь, которую он оказал при написании этих воспоминаний; Борису Шварцману, замечательному фотохроникеру нашего поколения; Михаилу Барышникову, Галине Дозмаровой, Игорю и Марине Ефимовым, Роману и Ларисе Капланам, Якову Гордину, Михаилу Лемхину, Михаилу Петрову, Евгению и Надежде Рейн за материалы из их личных архивов; Ирине Муравьевой, Наташе Гринберг и Катерине Саймонс за дружескую критику и полезные советы.

И, главное, – бесконечная благодарность моему мужу Виктору Штерну за ангельское терпение, помощь и неизменную поддержку постоянно сомневающегося в себе Автора.

«В одну реку нельзя войти дважды» – сказал Гераклит Эфесский за 500 лет до нашей эры. С тех пор миллионы людей повторяют эту мудрость, не решаясь оглянуться назад. Самый близкий пример – моя мама, писательница Надежда Крамова. Незадолго до своего столетия она написала:

Но я люблю и оборачиваться, и возвращаться. Меня завораживает слово «вновь».

Мы возвращаемся на старое место, чтобы вновь обрести себя. Воспоминания покрывают землю, словно осенние листья.

Ни один сейф не хранит сокровища так надежно, как места, где мы бывали, любили, плакали и радовались, хранят наши былые настроения. Долгие годы прячутся они, невидимые, в зарослях старого леса, в подъезде старого дома, у подножья горы или в степной траве и, как клочья тумана, поднимаются при нашем приближении…

Вам не приходилось, вернувшись после долгих лет на старое место как бы совсем другим человеком, вдруг почувствовать, что годы – с их победами, неудачами, достижениями и потерями – спадают с вас, как сухая луковая шелуха? И проступает ваше, хотя и забытое порядком, но нечто вечное и неизменное… Может быть, это душа?

В этой книге я написала о своей семье, о замечательных друзьях моих родителей, с которыми я познакомилась в отчем доме, и о тех блистательных, талантливых людях, которых я встретила на протяжении своей жизни. С некоторыми из них, например с Иосифом Бродским и Сергеем Довлатовым, я дружила много лет и в Советском Союзе, и в Америке. Я считаю, что судьба щедро наградила меня друзьями, и ценю это гораздо больше, чем любые материальные ценности и блага.

Рассказывая историю своей жизни, я не придерживалась ни строгой хронологии, ни порядка событий, ни точных дат. Тем более что я их не всегда помню. Как-то мама рассказывала о своем разговоре с Ниной Николаевной Берберовой. Например, маму поразило, что в автобиографии Берберова писала: «Я отправилась к Мережковским в четверг, в половине третьего. Внезапно начался дождь, настоящий ливень. Зонта у меня не было, и пока я дошла, промокла до нитки». Мама спросила: «Нина, как вы можете помнить, что визит к Мережковским был в четверг, в половине третьего, и что в этот день был проливной дождь?» Берберова ответила: «Очень просто, Надюша, я записывала каждый день моей жизни».

Я не вела дневников, но зато могу похвастаться цепкой памятью если не на даты, то на факты, на лица, на встречи. Вот о них я и написала эту книгу. Большинство персонажей в ней фигурируют под своими именами. Я изменила некоторые имена, но не выдумала ни одной истории. Спешу закончить свои мемуары до того, как река времени унесет и меня, и мои воспоминания туда, откуда нет возврата.

Мне невероятно повезло. Жизнь наградила меня необыкновенными родителями. Оба – петербургские интеллигенты с яркой и необычной судьбой. Оба получили первоклассное образование, были прекрасно воспитаны, доброжелательны, гостеприимны и равнодушны к материальным благам. И оба обладали редким чувством юмора. В таких семьях часто устраивались литературные вечера и концерты, ставились домашние спектакли, велись философские споры. Впрочем, всё это могло быть применимо к моей семье, родись я на сто или хотя бы на пятьдесят лет раньше. Но я родилась в эпоху, когда те, кто мог играть по вечерам сонаты и ноктюрны и ставить домашние спектакли в уютных гостиных, были расстреляны или умирали от голода и побоев в лагерях, а те, кто был еще на свободе, не музицировали и не вели увлекательных философских споров. Писатели, художники, музыканты и ученые боялись раскланиваться на улице.

Впрочем, начнем с начала.

Какие события в жизни человека являются самыми значительными? Безусловно, рождение и смерть. Поскольку начать мемуары с описания своей смерти я сочла излишне экстравагантной данью постмодернизму, то выбрала консервативное начало – рождение.

Я родилась в Ленинграде, в разгар весны. Этот день совпал с кануном 1 мая, по коему поводу одна шестая часть суши была нарядно декорирована лозунгами, плакатами и портретами угрюмых мужчин с низкими лбами. Среди цветов преобладал красный, среди звуков – бравурные марши, среди запахов… Впрочем, достаточно упомянуть, что население великой страны обильно выпивало.

Когда американцы, мои новые соотечественники, задают астрологический вопрос, под каким знаком зодиака я родилась, я отвечаю: Taurus, или бык. На самом деле я родилась под знаком четырех.

Четверо в профиль – Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин – трепетали над входом в Ленинградский институт акушерства и гинекологии им.