Анатолий Мариенгоф - Роман без вранья

Есенин улыбнулся:

— Только ты не думай — это не сумасшедший дом… сумасшедший дом у нас по соседству.

Он подвел к окну:

— Вон то здание!

Сквозь белую снежную листву декабрьского парка весело смотрели освещенные стекла гостеприимного помещичьего дома.

Платон изгнал Гомера за непристойность из своей идеальной республики.

Я не Гомер.

У нас республика Советов, а не идеальная. Можно мне сказать гадость. Совсем маленькую и не очень скабрезную. О том, как надо просить у жизни счастья.

Так вот, счастья надо просить так, как одесский беспризорный милостыню:

— Гражданка, дайте пятачок. А не то плюну вам в физиономию — у меня сифилис.

В тюремной приемной женщина узнала о смерти мужа. Она зарыдала. Тогда к ней подошел часовой и сказал:

— Гражданка, огорчаться ступай за ворота.

31 декабря 1925 года на Ваганьковском кладбище, в Москве, вырос маленький есенинский холмик.

Мне вспомнилось другое 31 декабря. В Политехническом музее «Встреча нового года с имажинистами» Мы с Есениным — молодые, веселые. Дразним вечернюю Тверскую блестящими цилиндрами. Поскрипывают саночки. Морозной пылью серебрятся наши бобровые воротники.

Есенин заводит с извозчиком литературный разговор:

— А скажи, дяденька, кого ты знаешь из поэтов?

— Пушкина.

— Это, дяденька, мертвый. А вот кого из живых знаешь?

— Из живых нема, барин. Мы живых не знаем. Мы только чугунных.

1926