Анвер Тажуризин - Волгари в боях за Сталинград

«В период героической обороны Сталинграда против немецко-фашистских захватчиков в 1942–1943 гг. пароход „Гаситель“ работал на сталинградских переправах.

Под артиллерийским и минометным огнем противника, под непрерывными ударами его авиации пароход „Гаситель“ подвозил вооружение, боеприпасы и продовольствие войскам осажденного города-героя.

Слава героическому пароходу и его команде за доблесть и отвагу в боях за нашу Родину!».

Летом 1942 года, когда в Сталинграде уже была слышна канонада приближающегося фронта, а вражеские самолеты стали все чаще появляться над городом, нам, пожилым людям, предложили эвакуироваться в тыл. Жил я тогда в Красной слободе, на левом берегу Волги.

— Отправляйтесь подальше от реки, — сказал нам представитель райкома партии, — там будет безопаснее.

Признаюсь, очень обидно мне стало. Как же это? Сорок шесть лет на Волге плаваю, их них не один десяток лет капитаном, и вдруг… езжай подальше от Волги. А чем я хуже других? Я еще Красный Царицын защищал и защищал, кажется, неплохо. Не зря, думаю, имею благодарность от командира особого отряда.

И решил обратиться к товарищу из райкома с просьбой оставить меня на месте. Для порядка поднимаю руку.

— Слушаю вас, дедушка, — кивнул в мою сторону товарищ из райкома.

Меня прямо-таки взорвало. Хотя мне и было тогда 59 лет, но стариком себя не считал. Подумаешь, внучек какой нашелся! Дедушка… Я вскочил и, не сдержавшись, выпалил:

— Вот что… внучек. Ты, может, и вправду в два раза меньше на свете живешь, чем я на Волге плаваю, но все равно я тебе скажу: разлучать меня с нею ты не имеешь никакого права. Никуда я со своего катера не уйду.

Смотрю, товарищ стушевался и начал оправдываться:

— Я только советую.

— Вон моей Елизавете Константиновне да ребятишкам советуй, а меня не тронь, — рассердился, одел фуражку и ушел на вахту.

Помню, через несколько дней, когда фронт стал совсем близко, меня вызвали в штаб воинской части. Высокий военный сказал, что он слышал обо мне, как об опытном судоводителе, и спросил, надолго ли я остался здесь.

— Сколько надо, столько и буду работать, — говорю ему.

А он осторожно, вроде как обидеть меня боится, начинает объяснять:

— Теперь не просто работать, а воевать надо.

— Воевать, так воевать, — отвечаю, — для нас это дело не новое.

— Ну, раз вы согласны, то даю вам срочное задание. Сегодня же пойдете в Астрахань. Повезете ценный груз. Путь опасный. Немцы с воздуха минируют Волгу, обстреливают и бомбят проходящие суда. Ну, а если в груз угодит бомба…

— Все ясно. Где груз получать?

— В шестнадцать часов подойдете к городской набережной, у причала вас будут ждать.

Прихожу на катер. Команда сразу вся ко мне: зачем вызывали?

Объяснил я экипажу задание и приказал готовить судно в рейс.

Матросы принесли свои пожитки, захватили картошки и других продуктов на всю команду. И тут только я спохватился: в команде женщина есть. Помню, Марией звали. Подозвал я ее и говорю:

— Вот что, Мария, мы на серьезное дело идем. Не огурцы с помидорами развозить будем, сама знаешь, время не то. В дороге всякое может случиться… понимаешь?

— Понимаю, — говорит.

— Ну, коли понимаешь, собирай свой сундучок — и скорей на берег. Задание военное, время не терпит.

— А почему я на берегу оставаться должна? — зашумела Мария. — Столько лет плавала, не хуже мужиков справлялась. Нет, с катера не уйду!

Много она тогда мне наговорила.

Подумал и решил: пусть остается.

Павел Иванович Колшенский, бывший капитан катера «Тринадцатый» и парохода «Громобой», активный участник обороны Царицына и Сталинградской битвы. Снимок сделан в 1943 году.

Ровно в шестнадцать мы уже были у причала на правом берегу. Грузились не долго и сразу же пошли на Астрахань.

Навстречу идут караваны, груз их закрыт брезентом, как и наш: не соль, не донецкий уголь или кубанскую пшеницу везут пароходы. Набережная, пристани тоже стали другими. То, бывало, здесь пассажиров и гуляющей публики полно, а сейчас то и дело снуют озабоченные люди. Не слышно ни песен, ни смеха. Волга вроде как притихла, насторожилась.

Сталинград миновали благополучно. Притихший было перед опасностью экипаж повеселел, матросы стали разговаривать громче, послышались шутки.

Солнце шло к закату. Показались Громки. Вот так, думалось, спокойно и до места дойдем, зря тревожились. И тут-то мы услышали прерывистый, нарастающий гул. На берегу ударили зенитки. Теперь уже все поняли: где-то рядом, может, прямо на нас, летит фашистский стервятник. Команда сразу притихла — искали в небе самолет.

«Может быть, мимо пройдет, не заметит», — думал каждый из нас.

Но четырехмоторный бомбардировщик показался, лег на правое крыло и развернулся в нашу сторону.

«Засек, сволочь», — подумал я.

Признаюсь, по телу прошел озноб, а ноги почему-то не мог оторвать от палубы — приросли, что ли? Но руки крепче сжали штурвал, будто в шторм волной грозило судно перевернуть. Подал команду, но в это время катер здорово тряхнуло. Штурвал вырвало из рук, и я сильно ударился о стенку рубки — в глазах помутилось.

«Груз! Не случилась ли беда?»

Я приказал немедленно осмотреть судно и груз. Люди забегали по палубе.

— Все в порядке, Павел Иванович, — как-то весело, я бы сказал, даже игриво доложила Маруся. — Только вот окна побиты. Кто платить будет, Павел Иванович?

— Ничего, придет время, за все заплатят… И в шутку спросил: — А ты, небось, испугалась, а?

— Еще бы, вон какой чертило — живьем слопать готов.

На палубе послышался смех: люди были рады — прошли первое боевое крещение. Но тревога у каждого осталась: самолет еще может вернуться не раз. Посоветовались и решили подойти к берегу, замаскировать судно и переждать налет.

Команда быстро маскировала судно. Не успели мы присесть отдохнуть, как опять послышался гул самолета. Пришлось уйти в безопасное место и ждать — тут уж ничего не поделаешь.

Неподалеку от нашего катера стояла замаскированная баржа с горючим.

«Неважное соседство выбрали, — подумал я, — слишком накладно будет, если враг одной бомбой станет по два судна топить». Но менять место стоянки было уже поздно: бомбы начали рваться одна за другой — фашистским летчикам, видно, удалось обнаружить наши суда.

Матрос парохода «Громобой» комсомолец Б. К. Сафонов. За образцовую работу на сталинградских переправах награжден медалью «За боевые заслуги».