Сергей Галицкий - Из смерти в жизнь… От Кабула до Цхинвала

«Старый» присел у окна. Всё его тело дрожало от усталости и напряжения.

— Командир, духи отходят! В нашу сторону! — прокричал «Череп».

«Старый» посмотрел в окно. Духи поравнялись с домом. В гулком пустом подъезде явственно зазвучали возбуждённые голоса. Он подошёл к распахнутой входной двери и прислушался… Голоса смолкли.

«Старый» вернулся к окну.

Падал мелкий снежок и тут же таял на мокром разбитом асфальте.

— Что будем делать, командир? — спросил «Кузя».

— Сейчас не выберемся! — ответил «Старый». — «Духи» откатились во дворы. Будем ждать темноты… Передай новые цели и отключайся. Да! Скажи обязательно, что здесь нужно будет атаковать одновременно на всех участках!

Поблизости от дома начали рваться снаряды. Правее. Потом — левее. Под непрекращающийся грохот канонады «Старый» задремал, усевшись на пол, и не услышал, как прекратился артиллерийский обстрел.

Проснувшись, вздёрнулся:

— «Кузя», ну что там?!

— Тихо! — вдруг полушёпотом сказал «Череп», толкнув его в колено.

На лестнице послышался скрип стёкол под чьими-то тяжёлыми шагами. «Духи» заговорили. Скрипнула дверь парой этажей ниже…

Наконец стемнело. Разведчики поднялись с пола и посмотрели в окно. Освещённая пожарами улица была пустынна.

— «Череп», проверь подъезд и около него. Далеко не ходи, сразу же возвращайся.

«Череп» ушёл.

Они ждали полчаса. «Череп» не возвращался. «Старый» подтолкнул «Кузю» к выходу, и они медленно стали спускаться вниз, стараясь не наступить на поблёскивающие в зареве пожаров стёкла.

Снова прошли через магазин. Где-то заработал пулемёт, прогремела автоматная очередь… И опять тишина.

Разведчики дошли до угла, и вдруг тишину разорвали автоматные очереди. Рванула граната. Испуганные крики «духов» и другой — нечеловеческий голос, переполненный болью:

— Уходите!..

«Старый» замер. Он понял, что «Череп» кричал в надежде, что они, находясь на пятом этаже, его услышат.

Автоматы застучали, казалось, со всех сторон. В небо взлетели осветительные ракеты, и стало светло, как днём.

«Кузя» дёрнулся в сторону крика, но «Старый» рванул его за ремень разгрузки, увлекая обратно в сторону магазина. Но навстречу им уже гулко бухали шаги бегущих духов.

Им пришлось запрыгнуть в стоящую около дома машину и пригнуться, пока не пробежит группа «духов». Дождавшись, пока погаснут в небе «осветиловки», они снова рванули через улицу. Пробежав через дворы микрорайона, попали в частный сектор. Открыв калитку, вошли во двор с голыми клумбами. И только здесь отдышались, присев на мокрую скамью под деревом.

В небо взмыли ещё два десятка ракет, осветив всё вокруг.

«Кузя» вдруг вскочил на ноги и встал прямо перед «Старым». В тот же миг в окнах дома, во дворе которого они присели отдохнуть, замелькали вспышки выстрелов.

«Старый», словно в замедленном кино смотрел, как пули рвут тело радиста, пока оно не рухнуло на него, сбив со скамейки. «Старый», лёжа на земле, выдернул из кармана гранату и швырнул её в окно. Взрыв сотряс дворик. Посыпались оконные стёкла, выбитые взрывной волной… Он метнул вторую, увидев как из окон рванулись клубы огня…

«Кузя» был мёртв. Несколько пуль прошили его тело насквозь, пробив корпус рации… Не обошли они и «Старого».

«Старый» перевалился через забор, и только тогда почувствовал боль. Хромая, он дошёл до стены полуразрушенного дома, и здесь силы оставили его. Он с трудом поднялся на ноги и стал искать вход.

Когда он поднимался по лестнице, услышал, как в правом ботинке хлюпает кровь…

В квартире он попытался снять ботинок, но сил на это не хватило: всё слиплось от крови. «Старый» проковылял к шкафу и увидел мужские вещи — костюмы, сорочки, галстуки. Он перетянул ногу галстуком, как жгутом, и, взяв пальто, упал на диван. Было очень холодно, и он натянул пальто до подбородка, пытаясь согреться. Даже в лежачем положении у него кружилась голова, а в ушах стоял какой-то назойливый протяжный звон. Потом он то ли уснул, то ли потерял сознание…

Проснулся он от жуткого холода.

«Старый», превозмогая боль, уселся на диване и в рассветных сумерках осмотрел ногу. Две пули прошили её навылет, и одна рана всё ещё сочилась кровью. Разорвав зубами перевязочный пакет, он промыл раны водкой из своего НЗ и сделал перевязки, и только сейчас почувствовал боль в правом плече. Он пощупал плечо и нашёл пулю. Пробив пряжку плечевого ремня разгрузки, она застряла в мышце. «Старый» попытался вытащить её, ухватив пальцами за донце, но пуля не поддавалась. Он подковырнул её штыком, и она с глухим стуком упала на пол. Он залил рану водкой и подложил под ремень клок оставшегося бинта. Больше ничего сделать он не мог…

Когда он закончил, холодное бледное солнце уже висело над домами.

Его лихорадило, и он снова лёг на пропылённый диван.

В течение дня он несколько раз просыпался и удивлённо слушал тишину, недоумевая, почему не наступают наши… И снова проваливался в густую, липкую темноту…

Прошла ночь. Наступил новый день.

Напрасно вслушивался «Старый» в окружающий мир. Артиллерия молчала. А духи ходили под окнами, громко разговаривали, и вообще вели себя так, будто им ничто не угрожало…

И снова наступила ночь… Его била жестокая лихорадка, а раненая нога мучительно дёргалась и саднила. Под утро «Старого» стал донимать холод… Он поднялся, превозмогая страшную, нечеловеческую боль, и, цепляясь руками за стены, несколько минут добирался до шкафа, до которого было всего-то два метра. «Старый» вывалил из него всё тряпье и здоровой ногой пододвинул к дивану. Он набросал на себя всё, всё, что было, но желанное тепло не приходило…

— Господи! — «Старый» с огромным трудом разорвал спекшиеся в одну полоску губы. — Господи, не дай мне умереть в этом склепе бесславной смертью! Спаси меня, Господи! Помилуй меня, Господи!

Он не знал ни одной молитвы и никогда прежде не обращался к Богу. Но сейчас ему было не на кого уповать, кроме как на Господа, и «Старый» повторял свои слова снова и снова. В какой-то момент ему вдруг стало тепло и покойно, и «Старый» подумал, что это всё. Он умирает… Но в его воспалённом сознании вдруг возникло видение… Сверху, из какой-то бездонной сине-белой бездны, на него взирал смутный бледный лик, обрамлённый тёмными волосами и такой же бородой.

— Поспи, воин! — принял «Старый» не слова даже, а какой-то всплеск где-то глубоко в душе. — Тебе нужно поспать!

Ему стало тепло… «Старый» неожиданно для себя уснул.

В полусне-полубреду он вдруг услышал канонаду. И проснулся…

Было утро.

Сбросив тряпьё на пол, «Старый» резко сел, едва не потеряв сознание от рванувшей его тело боли. Сомнений не было — он слышал звуки боя. Лай скорострельных пушек, взрывы, грохот обваливающихся зданий… Совсем рядом, метрах в двухстах, надрывался в кашле крупнокалиберный пулемёт…