Алексей Шерстобитов - И киллеру за державу обидно

Рубежом не только для всего, чем занимались выше перечисленные люди, но и для многих других стала попытка в 1991 году взять власть в «свои руки» ГКЧП. Генерал Зинченко поначалу радовался — возглавлял это выступление его друг Бакланов, а значит, всему ожидался «зеленый свет», но попытка спасти полезный и сильный остов, созданный СССР, провалилась, не оставив о себе даже воспоминаний! Кто знает, возможно, жизнь в стране, которую хотели сохранить эти люди, была бы гораздо лучше и справедливее, чем пришедшие им на смену разрушительные действия Ельцина и компании, продолжавшие «великое дело» уничтожения России Горбачевым.

В принципе, они ратовали за сохранение не прежнего, а лучшего из него, пытаясь остановить горбачевское сумасшествие! Сдается, они были правы, раз этот президент-болтун, получивший за начало развала Великой империи Нобелевскую премию, опасается жить у себя на Родине — единственный за всю историю.

Государственный комитет по чрезвычайному положению. О. Бакланов пятый слева. На мой взгляд, с краха этого самого комитета началась эпоха падения страны.

И еще, что хотелось бы сказать о тех людях — они были из тех, кто оказался неспособен стрелять в собственный народ, а это, помяните мое слово, дорогого стоит! Тогда их не выслушали, не знали замысла, цели их действий, пути достижения, осудили, захватили, ставшую ничейной, власть, и мы знаем, кто получил ее в руки и как ей воспользовался. А ведь их дело с сегодняшней точки зрения может выглядеть поступком, если не героическим, то спасительным. Но вышло, как всегда: мы старый мир разрушим, а затем…

Встречи, пересечения, слившиеся или оборвавшиеся стези — мир полон этими необъяснимыми стечениями обстоятельств, они кажутся далекими от нас, но стоит лишь всмотреться, как проявляется необычное и часто пугающее. «Пугающее» не по своему изначальному происхождению, а спустя годы, вселяющее опасения не с первой встречи, дающее понимание о том, что было не нужно и опасно, только по истечении долгого времени, хоть и подавало надежду лучшего и прекрасного.

Отец Надежды, олимпийский чемпион Юрий Чесноков, по спортивной линии, оказывается, прекрасно знал Зинченко. Генерал сразу узнал в уже состоявшейся счастливой женщине семнадцатилетнюю девицу, дочь родителей, у которых он бывал когда-то в гостях. А на «обмывании» генеральского звания Жанна Федоровича Юрий Чесноков познакомился и с Баклановым. Но что это для того времени, когда в будущем все меняется до неузнаваемости — просто зарисовка от Провидения Господнего…

Узник новооткрытого СИЗО-48/4, ныне СИЗО-99/1. В свое время ее посетителями станут известные люди. Автору также пришлось пробыть в ней три года и восемь месяцев

В провале военного переворота, последовавшей после этого анархии, засилья бездарностей, рвачей и, конечно, криминала, хотя и в меньшей мере, что происходило при полном попустительстве властей, можно обвинять кого угодно, как угодно, за что угодно, но кажется очень показательным тот факт, что первый и последний президент СССР позорно прячется от своего народа. Может потому, что он «его» никогда и не был?! Прошу прощения за повтор…

Вы спросите, каким образом бывший стоматолог смог пробраться, даже с помощью денег (заметьте не своих, а другого государства), даже с помощью целого, очень не простого, генерала, в святая святых ВПК? Я тоже заинтересовался. Оказывается все просто.

Сначала Волошин пробрался в правительственные круги ЮАР. Нужно отдать должное неуемным изобретательности и энергии этого человека. Его склад ума вряд ли подходит для государственного деятеля — ему там не интересно — слишком спокойно, прямолинейно, предсказуемо, другое дело подводные, постоянно меняющиеся течения, где ты всегда можешь стать первопроходцем!

Марк Волошин — в море слов и луже правды…

Марк кипел планами и проектами, многое было не лишено рациональности, но как часто бывает, от мысли до ее исполнения может пройти несколько жизней и не факт, что ваша будет в этом ряду финальной.

Рассмотрев издалека, из глубин самой Южной Африки перспективность раскрывшейся, не подготовленной к знакомству с прожженным иностранным бизнесом наивной России, и зная потребности Южно-Африканской Республики, он в уме уже свел не только нужды одних и возможности других, но и прекрасно рассмотрел цифры, мелькающие в этих проектах длинной цепочкой нулей. Характерная особенность его авантюрного склада ума не в «соединении не соединяемого», а в таланте видеть в этих точках пересечений возможность вести только свой бизнес, причем умудряясь проводить его таким образом, чтобы он становился выгодным не столько странам и государствам, сколько, в первую очередь, ему самому, а потом и тем людям, обычно чиновникам, которые попадались на пути этого самого устроенного и управляемого им «подводного течения».

Самый пик удовольствия для такого блестящего махинатора наступает в тот момент, когда потоки финансовых средств, направленные им в свой карман, лишь слегка касаясь жадных чужих своим соблазняющим запахом, проплывают мимо них и оседают в им заранее запланированных закромах с инициалами МВ…

Итак, Марк Волошин уговаривает Фредерика де Клерка [27] Президент ЮАР в бытность апартеида. , разумеется, не без участия и ссылки на интересы людей, всегда остающихся вне истории, обратить внимание на Россию, «раскрывшую от удивления рот» от неожиданно хлынувшей на нее мнимой свободы, и, воспользовавшись моментом, залезть в ее внутренние карманы, возможности, тайны. Тот соглашается и поручает, конечно же, ему организовать бросок первого пробного камня, который аккуратно ляжет в начало построении отношений между двумя странами. Да уж, надежды юношей питают…

Так южно-африканская делегация с первым официальным визитом появляется в тогда еще СССР. Основные темы, обсуждаемые представителями обеих сторон, касаются политики, чем Марк не очень доволен, но вскоре происходит ответная делегация, которую Волошин встречает среди множества других чиновников в роли одного из атташе, то есть человека вполне официального, а значит, облаченного доверием.

Примерно в это же время Надежда и Тимур отправляются в Грецию. Эта поездка, предполагаемая оставаться просто отдыхом от работы и вселенской суеты, постепенно осознавалась чем-то большим, и все благодаря этому мужчине с громогласным голосом, пронзительным взглядом, которого женщина буквально боготворила, преклоняясь безусловно, хотя никогда даже не могла представить, что такое для нее станет возможным. То, что произошло с Тимуром, не имело аналогов не только в ее жизни, но и в ее памяти. Причем она до сих пор так и не может понять, чем он так повлиял на нее. Свобода стала тяготить настолько, что единственным приемлемым показалось отказаться от этого бесценного сокровища, ставшего неподъемной тяжестью. Понять это сможет только женщина. Зависимость полная, подконтрольная, приведшая к признанию себя его вещью, его рабой, вот что стало идеалом для нее сегодняшней, и это несмотря на то, что со многим в его мировоззрении она была не согласна, принимая и подчиняясь не идеальному, но имеющемуся.