Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Часто вспоминая, кто я, задумываюсь, почему грешнику дано говорить о чистом и светлом? Казалось бы, что может знать об этом человек, извалявший свою душу в помоях, половину своего существования и не думавший о Боге совсем? Но кто же может знать о самой помойке больше других, как не постоянный ее обитатель, причем со взглядом изнутри! На ее фоне или выглядывая из нее, бросая свой взгляд на чистое небо, не он ли осознает глубже всех остальных разительную разницу между добром и злом? Ведь добро — это все, что помимо него! Как только он придет к такому выводу и умудриться принять его, тогда именно и начнется раскаяние. Дорастет он до покаяния или нет — это уже другое дело, но именно таким и дает Господь голос, вкладывая в их уста необходимое. Первенец подобных — святой апостол «языков» Павел, был слышнее и мудрее всех, остальные из убийц могут лишь вторить, немного освежая сказанное им в соответствии со временем.

Судьбы этих людей не назовешь счастливыми, «утро и день» их жизни всегда удовольствие и наслаждение, страсти и блуд, разврат души и жестокость в сердце, но вот «вечер» отличен прозрением, причем прозрением через боль, страдания, страх — муки эти открывают их душевные очи, часто притупляя зрение физическое, что бы видимое душой сравнивалось ни с окружающим, а самим собой, дабы осуждать ни других, но себя, иначе излечение не состоится.

Почему страшному грешнику говорить позволено? Потому, что он этим спасается! Почему же не всем грешащим, ведь нет других? Потому что упавший ниже всех, но силящийся подняться уже давно на пути к раскаянию, а случившееся с ним несчастье, ставшее призмой прозрением, только направляет его волю, а не толкает насильно, потому таких мало. Говорящий ищет и Господь обнаруживается для него, открываясь, как бы невзначай, всегда неожиданно, не в виде ответа мыслью на мучительный мыслительный процесс, будто под нажимом, но всегда вовремя и доказательно, нам остается только принять, осознать и главное — не забыть!

Пораженный чудом не физического явления, но духовного, долго не может прийти в себя человек от восторженной настороженности, но лишь пройдет она, как всегда бывает, так сразу находится в суете и озабоченности материального мира, чем заменить желание последовать Слову Откровения и отблагодарить Создателя, и храм души его остается, хоть и посещенным, но вновь опустевшим, а сердце не очищенным.

Каждое воспоминание, о когда-то произошедшем невероятно добром в нашей душе, не кажется, нам чьей-то попыткой нам помочь, так же как и любая пришедшая на ум злая мысль — попыткой нас погубить. А ведь и то, и другое — не плоды наших усилий, появляющиеся в виде помыслов, какие-то соблазняющие нашу плоть своим пагубным воздействием на часть мозга, отвечающую за удовольствие, так же, как какие-то молниеносно прожигающие спасительной мыслью, одним этим разрушая отчаяние и восстанавливая надежду.

Мы не одни, за нашу душу происходит постоянная борьба, в которой мы больше пассивные, постоянно уступающие, участники, нежели отчаянные рыцари. Именно последними нам дОлжно стать, если мы намерены стать причастными к бессмертью. Нам придется превозмогать усталость, бороться с искушениями, противостоять испытаниям, научиться терпению, от чего-то отказаться, но с чем-то смириться. Это не значит, что жизнь станет скучной, не удобной, без отдыха, удовольствий, в постоянных трудах, лишениях, унынии, напротив она наполнится, как пребывает в избытке приключений стезя воина, знающего свое дело и преданного своему командующему.

Такое не понравится тому, кто постарается не быть таким, но лишь казаться подобным. Все люди рождены для этого, но мало кто становится тем, кем обязан быть. Не став им, останешься в одиночестве своего эгоизма, не присоединишься к избранным, не будешь всегда сопровождаем непобедимым существом под благодатью и покровом Господа — многое званных, но мало избранных! Сегодня стать избранным по своему желанию без веры и преданности не возможно, но путь к этому предстает перед каждым — узкий, трудный, опасный. Встав на него, обязательно получишь дар, потеря которого гибель в вечности, которую ты выберешь сам!..

Не важно, что будут говорить о тебе, даже твои близкие; не страшно, если тебе не поверят люди; очень хорошо, когда ты встретишь противодействие даже там, где других ожидает помощь — Господь знает каждого, только Он всем нам Судья милосердный! Делай, что должен и будь, что будет!..

Есть орден преданных Божиих чад, имя ему Церковь Христова! Свои узнают тебя по делам твоим, от них будет помощь и поддержка, в них ты увидишь братьев и сестер, с ними познаешь цель своего бытия, но ближе всех и надежнее всех, полученный тобой при крещении Хранитель и Защитник, будь ведом его безошибочной дерзостью, опирайся, вставая о его руку, идя в бой, доверь ему свою спину, а уходя из этого мира, знай — он уже встречает тебя в том!..

Эх, какой же прекрасный день выдался неожиданным, вопреки предсказаниям метеорологической службы. Снег валил большими, легкими хлопьями, не сносимые ветром, они ложились ослепительно белым пуховым покрывалом под ноги, взмывая с земли, поднимаемые моими, специально топающими ногами, до уровня колена, вихрясь и крутясь в воздухе, какой-то своей частью, следуя за моими ногами.

Дышать свежо и немного колюче, что было приятно, и в купе со всем создавало, на фоне высоких елей и сосен, окружавших плац колонии строгого режима, впечатление вполне свободы. Я радовался жизни, появившейся семьи, любимой женщине, невероятному будущему, которого еще недавно и быть не могло!

В руках я держал небольшую увесистую бандероль, по объему равной пачке писчей бумаги, с обратным адресатом одной из епархий, что очень удивило, и отдельно одно письмо, с написанным на конверте адресом рукой моей Марины. Нетерпение овладело мной, но я не торопился — редкие в этих условиях положительные эмоции в таком количестве, хотелось не только накопить, но и сохранить, на как можно более долгое время…