Алексей Шерстобитов - И киллеру за державу обидно

В стопроцентной настоящей женщине заложена аксиома принадлежности мужчине, чувствуя себя охваченной им, она вполне счастлива, чего не может быть без ощущения обладания ей любимым. Некоторые, говоря языком упрощенным, характеризуют эту принадлежность, как владение «вещью». А ведь обидного в этом ничего нет, поскольку наше тело действительно «тленная вещь», данная нам во временное владение. Оно принадлежит не нам — Создателю, хотя, к сожалению, сдается почти всегда нами нашим же страстям в бессрочную аренду, ибо если бы было иначе, каждый берег свой организм, живя не меньше ста лет. Но мы слабы!

Наступает время, которое заранее узнают единицы, и Господь возвращает «прах к праху», изымая важнейшую из тайн, к которой прикасается каждый из нас, поскольку речь идет о душе. А если тело принадлежит не нам, не нами выбрано или заработано, то душа тем более. Эта частица Неведомого Вечного, которую мы сразу по рождении начинаем пачкать, голос которой в виде совести приглушаем как неудобный, надоевший шум, нами и вовсе не ощущается. Это бесплотная, бессмертная часть каждого из нас, бесценным, но несберегаемым своим существом соединяется с себе подобной в любимом нами человеке, необъяснимым образом, лишь иногда мистически проявляемым и внезапно ощущаемым нами. От того мы чувствуем происходящее с нашими близкими на огромных расстояниях.

Наши души принадлежат огромному Целому и, как мне кажется, могут сливаться только с тем, кого мы любим. Мы даже способны погубить их ради огромного чувства, поглощающего нас полностью. Жизнь просто белкового организма, переполненного жидкостью, как жертва воспринимается нами мелочно, поскольку и так временна, а вот положить вечное на алтарь своей любви — это вполне доказательное и впечатляющее подношение, правда с одной оговоркой — для человека, не являющегося стопроцентным законченным материалистом.

Хотя и эта оговорка, исходя из моего опыта, часто выглядит потешно, особенно в моменты, когда убежденный в отсутствии духовного человек, начинает неожиданно прибегать, к понятиям сердечности и одухотворенности, ссылаясь на веру, ум, мысли, которых сам никогда не видел, но оказывается, все же ощущает где-то в глубине своего разума…

Так вот, если нам не принадлежит душа и тело, так что же зазорного может быть в их полном подчинении, принадлежности любимому человеку, тем более, если для жены муж должен быть как бог на земле. Женщина должна принадлежать, конечно, не раболепствуя, не унижаясь, не теряя своего личного достоинства, но отдаваясь полностью во власть чувственности и любви своего сюзерена, руководствующегося своими желаниями и стремлениями сделать свою ненаглядную, обожаемую, единственную счастливейшей из женщин… прежде себя ее, только через это ощущая свою причастность к их общему счастью. Став одним целым, одной душой, одним телом, они охвачены и единым чувством, слившимися судьбой и стезей, они могут существовать теперь в этом мире, прежде всего благоустраивая свой общий на двоих теперь семейный мир, состоящий из двух внутренних их индивидуальных вселенных.

Пишу эти строки не фантазируя или предполагая, а исходя из собственного опыта, доподлинно пережитого и переживаемого сегодняшним днем.

И как прекрасно, когда все предопределенное до вашей встречи становится понятным сразу после первого взгляда. Счастливым и свободным можно быть везде! Автор с супругой Мариной. Июнь 2016 года…

Даже влюбленные пары, не видящие практического значения в бракосочетании, приходят к этой необходимости рано или поздно. Не особенно вдаваясь в подробности, зачем им это нужно, делают это зачастую мимолетом. Наверное, это ничего не меняет, но каждый долго любуется этим ясно выраженным оттиском на одной из страниц паспорта. «Моя!»; «Мой!» — проносятся мысли этих давно принадлежащих друг другу людей в их собственных головах, что придает какой-то особенный привкус, а то и шарм, словно после стирки и освежения, немного запачканной ноской сорочки…

Прошло почти четыре с половиной года, прежде чем чета Хлебниковых объединилась и по паспортам. 27 июня 1992 года обоими, Тимуром Илларионовичем и Надеждой Юрьевной, были поставлены подписи под документом, оглашающим их сросшимся воедино коллективом, состоящим из жены и мужа, под общим знаменем Хлебниковых…

Время никогда не останавливается на одном персонаже, независимо от него самого, тем более им не связано. События, которыми люди привыкли отмерять отрезки происходящего, существенны только для них самих, но не для этой, вполне ощущаемой живыми существами, категории.

В том же городе, возможно в те же минуты, в этом же мире, одновременно существовали и уже перечисленные в этой книге другие герои. «Сильвестр», освободившись из лагеря в 1991 году, идентифицировал себя в прежнем коллективе, но не как равный со всеми, кто, оставаясь на свободе, благодаря его молчанию на суде, должен бы был отнестись к нему иначе, что конечно его оскорбило. Не удовольствовавшись брошенным ему куском, он предпочитает стать тем, кто подобные куски раздает, жалуя или нет, распределяет, решает не только кому и как жить, но и кому не жить.

Все вакантные места к этому времени заняты, необходимо время для набора своей «армии», наращивания мускулов, обретения силы и авторитета. Он идет в ва-банк — это единственный вариант, начиная расчищать себе путь, нанося удары по головам конкурентов, которые, пока ошибочно не видят в нем даже ровню.

Но набор команды дело не легкое. В этом Тимофееву помогают стечения обстоятельств, не бывающие случайными в планах Провидения Божьего, иногда зло попускается Создателем. Приходящие к нему пока небольшие авторитеты, ищущие, как и он, «места под солнцем», примерно по тем же причинам, быстро привыкают к своим амплуа, вживаются в отведенные роли, признают его авторитарность, рискуют. Контакты налаживаются, советы дорогого стоят, его самого уже знают в Москве. «Иваныч» не чурается простых «стрелок», «разборок», обычной помощи братве.

Сергей Иванович Тимофеев («Сильвестр», «Иваныч», «Сережа новгородский»)

Следуя его наставлениям, «одинцовские» (Дмитрий Белкин — «Белок») расчищают себе путь. История «Белка» пока складывалась примерно так же, как и его «советника» — решение любых проблем всегда одно — пуля! Нахождение в местах лишения свободы лишило того и влияния, и «доли» с прежнего «пирога», а в новом места и вовсе не было. Гибнут молодые и перспективные, свои и чужие, многие другие, имеющие весьма опосредованное отношение к разборкам. Маховик набирает обороты. «Сильвестр» сбирает вокруг себя дерзких, уже проверенных на «своих» делах старшеньких, пока новоиспеченных бригад. Привлекает без боязни не слабейших себя, чтобы ими просто управлять ничего не боясь, а равных и даже в чем-то сильнейших.