Харуки Мураками - Писатель как профессия

Возможно, ваш материал легковесен, но если вы научитесь мастерски соединять фрагменты, то начнет проявляться волшебство, и вы сможете писать прозу бесконечно. Готов поспорить, что если писательские амбиции вас не оставят, то открывшиеся возможности в плане содержательности и глубины ваших произведений удивят вас самих. И напротив, писатели, которые с самого начала берутся за непростые, тяжелые темы, могут в какой-то момент – хотя, конечно, это происходит не со всеми и не всегда – просто не выдержать такого груза. Например, если автор начинает карьеру с книги про войну, то в дальнейшем он может рассмотреть эту тему под разными углами и развить ее в других своих произведениях. На каком-то этапе он вдруг почувствует, что загнан в тупик: «О чем писать дальше?» Некоторым удается продолжать профессиональный рост за счет смены направления в середине пути. Тем же, кто оказался не готов к переменам, к сожалению, остается только наблюдать, как их творческая сила постепенно угасает.

Эрнест Хемингуэй – без всякого сомнения, один из самых значительных авторов двадцатого века, и считается, что лучшие свои тексты он написал в первой половине жизни. Лично я больше всего люблю два ранних его романа: «И восходит солнце» и «Прощай, оружие!», а также рассказы о Нике Адамсе.

Это настолько мощные произведения, что аж дух захватывает. Поздняя проза Хемингуэя тоже великолепна, но, с одной стороны, в ней чувствуется некая недовоплощенность, а с другой – в ней нет той стилистической свежести, которая присуща его ранним произведениям.

Мне кажется, это своеобразное «затухание» обусловлено тем, что Хемингуэй принадлежал к типу писателей, которые черпают силу в материале. Такое объяснение отчасти помогает понять образ жизни, который он вел, путешествуя от войны к войне (Первая мировая, Гражданская война в Испании, Вторая мировая), охотясь на крупного зверя в Африке, серьезно увлекаясь рыбалкой и боями быков. Ему требовался внешний стимул, чтобы писать. В результате Хемингуэй еще при жизни превратился в легенду, но возраст постепенно брал свое, лишая его энергии, которую он обычно получал из экстремального опыта. Это просто мои домыслы, но, возможно, именно поэтому после получения Нобелевской премии в 1954 году писатель пристрастился к алкоголю, а в 1961 году свел счеты с жизнью на самом пике своей славы.

В этом смысле писателям, для которых источником творческой энергии выступает не «солидный» материал, а внутренние ресурсы, возможно, несколько легче. Потому что им в качестве литературного сырья вполне хватает событий обычной жизни, повседневной рутины, случайно встреченных людей, бытовых сценок, свидетелями которых они становятся. Тут главное включить воображение, чтобы превратить подручный материал в прозу. Энергию, на которой работают такие авторы, можно назвать «возобновляемой». Они не чувствуют потребности идти на войну, рисковать на арене для боя быков или охотиться на львов.

Только не поймите меня неправильно, я ни в коем случае не обесцениваю личное участие в таких событиях, как война, бой быков или охота. Разумеется, у экстремального опыта тоже есть смысл и ценность. Опыт – это основа писательской деятельности. Без него никак нельзя. Я просто хочу сказать, что хорошая проза может вырасти из любого опыта, даже гораздо менее драматичного. Ничем не впечатляющее событие или мимолетная встреча могут стать мощным источником творческой энергии, если вы знаете, как его использовать.

Есть такая японская поговорка: «Камни плывут, листья тонут», которая означает, что у каждого правила могут быть исключения; что для каждой общепринятой ситуации с большой долей вероятности припасена «ситуация с точностью до наоборот». В художественной литературе обратные ситуации попадаются сплошь и рядом. Вещи, которые сейчас кажутся банальными, со временем могут приобрести очень важное значение, и напротив, то, что сейчас видится нам невероятно ценным, вдруг потеряет смысл, превратится в пустую скорлупку. Два мощных потока – невидимый вооруженным глазом, но непрерывный творческий процесс и постоянное течение времени – то и дело выносят на берег, подкидывают нам такие перевертыши.

Прежде чем сокрушаться, что вам не хватает материала, подумайте: не слишком ли легко вы сдаетесь, не слишком ли быстро опускаете руки? Попробуйте немного изменить угол зрения, образ мысли, и вашему взору откроются обширные месторождения – бери не хочу. Только надо научиться видеть. Вещи, которые на первый взгляд кажутся заурядными, попав в поле человеческой деятельности и устремлений, могут преобразиться до неузнаваемости и стать источником ценных и глубоких наблюдений. Все, что от вас требуется, как я уже говорил, – поддерживать в себе писательские амбиции. Это главное!

Я всегда был уверен, что одно поколение не может быть лучше или хуже другого. И хотя в нашем обществе существует огромное количество стереотипов: мол, один возраст – хорошо, а другой – плохо, я считаю, что такого рода заявления не выдерживают никакой критики. Рейтинг поколений – это чушь. Разумеется, у каждой возрастной группы есть характерные особенности, но по количеству и качеству талантов разные поколения мало чем отличаются друг от друга. Настолько мало, что и говорить не о чем.

Приведу конкретный пример. Нынешнюю молодежь часто упрекают, что они хуже читают и пишут иероглифы, чем представители предыдущих поколений (вообще-то я не знаю, так это или нет). Но, с другой стороны, очевидно, что молодые гораздо лучше разбираются в компьютерных языках. Вот об этом-то я и говорю: у каждой возрастной группы есть слабые и сильные стороны. Это очень простая идея. Соответственно каждое поколение должно в творчестве опираться на свои сильные стороны. Молодым писателям следует использовать язык как оружие, выбирая самые простые, естественные, но в то же время меткие слова, чтобы описать, что они видят. Они не должны оглядываться на старших и бояться их, но, с другой стороны, у них нет никаких причин, чтобы упиваться чувством собственного превосходства.

Мой дебют тридцать пять лет назад вызвал бурю эмоций. Критики старшего поколения негодовали: «Это не литература! Это нельзя называть художественной прозой!» Их нападки вывели меня из душевного равновесия, и я решил уехать из Японии на несколько лет, пожить за границей, где я смогу писать, что хочу, в тишине и покое, вдали от склок и споров… Но при этом я никогда не сомневался в том, что я делаю, и не разочаровывался в своем подходе к прозе. «По-другому я писать не умею. Так что живите с этим, как хотите» – так я ответил критикам. Разумеется, я писал не идеально, но я точно знал, что если буду продолжать, то научусь лучше это делать и смогу достичь большего. Я был убежден, что иду по верному пути и что время покажет, чего я стою, как писатель. В общем, тогда мне понадобилось немало выдержки и душевных сил.