Василий Ершов - Раздумья ездового пса

Я за двадцать три года освоил Ту-154, налетал только на нем десять тысяч часов. И нет конца тому освоению, нет предела шлифовке и проникновению все глубже в тонкости эксплуатации машины. И с высоты своего инструкторского опыта считаю: чтобы всерьёз, без дураков освоить современный пассажирский лайнер, надо, по моему разумению, налетать на нем тысячи полторы часов с правого кресла, вторым пилотом, а потом тысячу с левого — и это ещё молодой капитан, он ещё только-только переходит от восторгов и самоуверенности к зрелому, холодному анализу своих возможностей, к решению серьёзных задач.

И трясёшься года три за своего ученика: как он — уже преодолел щенячий восторг или ещё в плену самоуверенности, что он уже все постиг и все может?

Помнится, на первом съезде народных представителей в начале перестройки, когда к власти рвались демократы всех рангов и мастей, а вся страна не отрывалась от экранов, — в это время я случайно одного такого увидел. Кричит: «Меня! Меня! Я ж юрист с пятнадцатилетним стажем! Я ж профессионал! Кого ж, как не меня! Я ж вас выведу!…»

Дорвался щенок до хозяйских ботинок.

Осознание своего профессионализма приходит в муках самоанализа, в сомнениях, с холодком в животе. Ну…я, наверное, плоховатый профессионал: пятнадцать лет пролетал на разных типах, а только-только к этому сроку сумел сдать на первый класс. Явно на маршала не тяну. И на каждом новом типе самолёта я сперва чувствовал себя слепым кутёнком, потом щенком, потом побитой собакой, и только по прошествии лет и тысяч часов налёта осознал себя надёжным ездовым псом.

Такова специфика лётной профессии: как все настоящее, она требует огромного, в течение десятилетий, труда.

У юристов, может, это приходит скорее; не знаю. Может, у военных лётчиков другая, более интенсивная подготовка, может, другие критерии.

Скорее всего, так и есть. Ведь восхищаюсь же я виртуозным мастерством тех же «Витязей», когда они в слаженном строю исполняют восхитительный танец прекрасных машин на различных шоу. И дай бог такого мастерства побольше рядовым военным лётчикам. Или знаменитая группа морских лётчиков, под руководством безвременно погибшего Великого Мастера пилотажа Валерия Апакидзе, осуществляющая сложнейшие посадки на палубу авианосца…

Надеюсь, что такие мастера надёжно защищают нашу страну и что таких мастеров достаточно. И в Маршалы авиации, наверно же, пробиваются очень талантливые лётчики.

Я ведь гляжу на мир через узкое окно своей пилотской кабины, оценивая мастерство других по своим, может, наивным критериям. Однако мне кажется, что массовых успехов, какую область у нас ни возьми, мы все-таки отнюдь не достигли. Может, оттого, что не привыкли горбатиться в труде своём? Не шибко те юристы вытаскивают страну из тупика — я хоть по авиации своей вижу… Тяжко приходится авиации, ой, тяжко.

Пусть не обижаются некоторые военные лётчики, что я не очень высокого мнения об уровне их подготовки. Но что я видел, то видел.

Весной 1975 года заходили мы на Ил-14 в Канске на посадку на военный аэродром: наш то ли расквасило дождями, то ли залило половодьем. И в это же время там садилась группа истребителей, видимо, только что «освоенных» молодыми лётчиками, — откуда-то перелетали. Командовал движением офицер, наверно командир эскадрильи. В эфире было слышно монолог.

— Ноль девятый, ноль девятый! Роспуск пары на посадку. Так, второй разворот. Высоту, высоту держи. Над тобой, справа налево, на тысячу двести — пассажирский Ил-14. Посмотри вверх! Не видишь? Влево, влево ушёл. Ладно, давай третий. Шасси не забыл? Так, давай четвёртый. Щиток! Газу, газу добавь. Посадку разрешаю. Дальний перед тобой. Прошёл дальний, полоса прямо. Не видишь? Не видишь? Ух-ходи на второй круг! Так, ноль пятый, выполняй третий. Как выйдешь из четвёртого, следи полосу! Шасси не забыл? Ил-14, возьми вправо двадцать и отойди километров на десять, мне надо группу посадить. Так, ноль пятый, видишь полосу? Ну, под торец. Низко, низко, добавь газу! Подтяни! Так, так…добирай! Малый газ! Парашют! Не тормози. Не тормози так! Так, выключайся, сейчас подъедет пожарка, колесо потушит…

Мы таки сели. Я зашёл на вышку: потному майору было не до меня. Один Су-15 выкатился, у другого ещё дымилось колесо, а в воздухе болталась ещё пара «асов».

Я таких примеров мог бы привести ещё несколько. Это не злобная клевета. Это горечь. Потные майоры так путём никого и не научили… хотя управляли всей страной. Ну, не майоры, так секретари. Троечный уровень… И страна «пришла»…

Но и нельзя же огульно обвинять тысячи и тысячи военных лётчиков, не по своей вине вынужденных сидеть на земле без топлива, без тренировок, оторванных от любимого неба и получающих его по капле три раза в год. И они ещё умудряются поддерживать уровень мастерства и боеспособности — это ж какой каторжный труд на тренажёрах! И я, объедающийся полётами, небом, наслаждением мягких посадок… я испытываю стыд. Ладно, я налетался. А как им хочется!

Молодые, здоровые, красивые ребята, генофонд нации — они пришли в небо по тому же зову романтики Полёта, что и я. У них в руках великолепная, лучшая в мире авиатехника. Я им в чем-то завидую. Но лётчик должен летать — много, интенсивно, плодотворно! Военный лётчик должен своим трудом и талантом двигать вперёд военную авиацию; гражданский — гражданскую. Нам нечего делить в небе и не о чем спорить. Если не будет в небе их — нечего делать будет в небе и нам.

И у него, и у меня есть претензии к нашему государству. Но… и он, и я — мы одинаково любим свою Родину. Не дай бог что — мы оба будем её защищать.

Не наша вина в том, что авиация переживает сейчас не лучшие времена. Да, обидно, да, кажется, беспросветность. Однако, эти десять-пятнадцать лет в истории нашей Родины — только миг. Россия перживала и не такое. Конечно, уходили бесследно поколения, но на их пепле возрождалась жизнь.

Я пишу эту книгу для того, чтобы моё поколение лётчиков не ушло без следа, не кануло в безвестность. Совесть не позволяет мне унести во мрак забвения бесценный опыт моих коллег. Мы не даром жили и летали на этом свете! Возродится авиация — наш опыт, сохранённый, осмысленный и творчески переработанный, ляжет кирпичиком в стену нового Храма.

На освоение Ил-14 у меня ушло ровно три года… и три тысячи часов налёта. Я рвался на газотурбинную технику, и препятствий к этому не было: я числился слушателем в академии, был «партейным», имел налёт и почти не пил водку. Как только открылась вакансия, я переучился на Ил-18.

Правильно говорят: по простоте управления Ил-14 — тот же Ан-2, только с двумя двигателями; а Ил-18 — тот же Ил-14, только с четырьмя моторами. Это уж точно. Когда мы стали отлетывать программу, двух — трех кругов хватило, и старый инструктор высадил нас, недавних командиров Ил-14, а всю нашу программу отдал ребятам, пришедшим с Ан-2, которым лайнер давался явно тяжелее.