Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Мы думали, как бороться? Киев — русская земля, Юго-Западная Русь, и отдавать её без боя мы не согласны. Но в Киеве любое сопротивление было бы неэффективным и быстро бы закончилось. Те люди, которых мы воспитали и организовали в “Верном Казачестве”, стоят большего, чем чтобы их арестовали в первый же день и бросили в застенки. Поэтому мы связывались с единомышленниками: звонили в Крым, выезжали в Днепропетровск. Сидеть под хунтой — это угнетает русского человека. Именно поэтому среди тех, кто не уехал, тоже нашлись неравнодушные люди, которые боролись. К сожалению, они впоследствии были схвачены и попали в застенки СБУ.

Мы тогда встретились, посовещались и решили проехаться по нашим подразделениям, посмотреть, где есть возможность сопротивления. Большинство наших соратников всё же люди, которые жили мирной жизнью, они не были готовы к войне. Мы проехались по ряду областей Юго-Восточной Украины для того, чтобы оценить потенциал сопротивления. А когда стало понятно, что в Крыму уже идёт работа и всё нормально, мы рассчитывали сделать ставку на Юго-Восток».

Первый раз атаман на своей машине повез меня и Сергея в Днепропетровск. Нужно было помочь местным казакам в охране памятника Ленину. Несмотря на отношение казаков, да и всех нормальных людей к «вождю мирового пролетариата», главная цель которого заключалась в уничтожении России, русского народа и Православия, в 2014 г. нам приходилось его памятники защищать как символ ещё не «смайданившейся» части Украины. Ведь декоммунизация на Украине представляла собой одну из разновидностей русофобии. С собой взяли георгиевские ленточки и казачьи флаги, а так как на выезде из Киева мы проезжали блокпосты «Правого сектора», то переживали, что если начнут устраивать «шмон» — всплывёт наша символика. Но дальновидный Алексей взял с собой ещё и украинский флаг, которым накрыл все рюкзаки в багажнике, чтобы при обыске «бравыми патриотами» не полезли дальше копаться и в знак солидарности со «своими» — отпустили.

Так и случилось. На одном из блокпостов противника нашу машину остановили на досмотр, но быстро отпустили, увидев украинский флаг и услышав, как мы между собой специально разговаривали на «мове».

Мы понимали, что вряд ли бы нас стали обыскивать, но на этот случай у нас тоже был план. Его озвучил Сергей, когда мы только садились в машину. Он объяснил, что если нас «спалят», то нужно не медля, одновременно всем нападать на боевиков и забирать оружие. Тем более что часто на блокпостах стояли всякие ущербные элементы из окрестных сёл и весей, которые держали в руках оружие только для виду, а сами из него даже застрелиться не смогли бы. Добиться успеха в стычке с этими рагулями, по словам Серёжи, мы могли, только если бы напали в один момент. Поодиночке нас быстро бы «обнулили».

Воспоминания Алексея:

«Мы пробирались для того, чтобы сделать эту инспекционную поездку и посмотреть готовность сопротивления по областям. И делали это очень грамотно. Во всех революциях со дна поднимается всякая мразь — люди, которые ненавидят всех окружающих за то, что они лучше, образованнее, красивее, интереснее живут. Эта вся, непонятно где прятавшаяся маргинальная публика вылезла с огромной наглостью и апломбом.

То есть, машину досматривали не представители власти, а вот эти совершено случайные люди. Это противно, от этого трясло. Почему я должен им подчиняться? Но, чтобы наша экспедиция достигла своего места назначения, пришлось мимикрировать, вывесить украинский флаг».

Казаки нашего регионального отделения охраняли в городе памятник Ленину и, видимо, попросили приехать главного атамана Алексея Селиванова. В те первые дни после установления нового правительства украинские националистические силы ещё были не так сплочены, и памятник Ленину в Днепропетровске остался нетронутым, благодаря нашему отпору.

Мы вернулись обратно в Киев. Разговор о том, что нужно покинуть беснующийся город, немного поутих, и я продолжил учиться в колледже и жить обычной жизнью. Но то, что мне придётся уехать, я чувствовал всем нутром. Мне хорошо запомнилось моё поведение перед отъездом. Где-то за месяц до того, как я уехал из Киева, в феврале, я перестал спать на подушке и стелил на полу в кухне. Не знаю, с чем это было связанно, но я стал ложиться не на подушку, а просто на простыню. Мне почему-то перестало быть удобно лежать головой на возвышенности. В Киеве для этого особых причин не было, но когда я оказался на войне, моя привычка спать без чего-либо мягкого под головой очень даже пригодилась.

В феврале как раз зашевелился Крым. Тогда я ночами на кухне смотрел видеоролики на YouTube, где на центральной площади мужчин учили разбирать и собирать автомат Калашникова, записывали в добровольцы и поднимали над зданиями российские флаги [22] Видео 5 — war16.ru/v5. .

Моё сердце чувствовало и подсказывало — надо уехать. Я знал, что не смогу спокойно жить в окружении, где нет моих единомышленников. Только умом мне это было сложно понять. То есть, я не мог вообразить, что возьму вот так и уеду. Но я упорно к этому шёл и всё больше убеждался в своём намерении. А по ночам всё продолжал смотреть видео о событиях в Крыму и слушать уже тогда актуальную песню группы «Любэ» — «Русские рубят русских».

В конце февраля атаман уехал в Москву, на время прекратив координировать меня и Серёжу. Но в марте он позвонил и попросил меня и подхорунжего Сергея поехать в Запорожье на «Русский марш», который планировался 8 марта. В этот день должен был пройти митинг сторонников России, организованный известным пророссийским запорожцем Владимиром Роговым.

7 марта вечером мы сели в поезд «Киев — Запорожье» и утром 8-го уже были там. На Фестивальной площади в центре города собрались сторонники российского вектора. Они стояли разобщённо, небольшими группками с георгиевскими и российскими флагами. Когда мы подходили к некоторым из активистов, на вопрос, почему они не объединятся с другими, они отвечали, что боятся провокации. Они почему-то думали, что повсюду стоят провокаторы с российскими флагами.

Через дорогу, у здания облгорадминистрации стояла кучка бандеровцев с битами и резиновыми дубинками. Пока пророссийский митинг никак не мог начаться, я решил подойти к нацикам, чтобы узнать точно, чем они вооружены и сколько их.

Когда я подошёл, то увидел, что у них подготовлены коктейли Молотова. На чистом украинском с ними говорить было бессмысленно, так как они сами изъяснялись на русском. Поэтому я к ним просто подошёл и сказал, что хочу вступить в ряды «самообороны Запорожья». Пока ничего не подозревающий майдановец объяснял мне процедуру вступления, я беглым взглядом посчитал количество боевиков на улице и оценил их силовые возможности. Но пообщавшись с ними, я понял, что у них не очень воинственные настроения, так как большинство из них приезжие. Они даже не знали количество пророссийских запорожцев и их силу.