Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Разговор состоялся примерно так:

— Артём, а ты куда едешь сейчас?

— Ну, я в Крыму паспорта пока не дождался, теперь в Ростов к своей девушке еду, ждёт меня уже.

Хитро переглядываемся с Кротом и спрашиваем:

— А ты слышал, что сейчас в Донецке творится?

— Да, вроде захватили облгосадминистрацию.

— А поедешь с нами на войну? У нас тут группа собралась, мы сначала Крым вернули хозяевам, теперь и Донбасс собираемся.

Фриц нас внимательно выслушал, смотря на приближающийся берег порта «Кавказ», и спросил:

— А из наших ещё кто-то есть?

— Из казаков только мы. Разве что Дима Жуков с нами, который раньше в Киеве Крестные ходы проводил, помнишь?

— Помню. Ладно, поехали, только я в Ростове хочу сначала со своей увидеться.

— Ну, это уже как получится.

Уже на стоянке машин у паромной переправы Ромашка отвёл Фрица к Стрелкову в машину, где с ним общались минут 40, наверное. За это время как раз все успели пройти досмотр и погрузиться в транспорт.

Дальше Фриц поехал с нами. Он ни капли не раздумывая, согласился поехать в никуда, главное — со своими старыми друзьями; главное он понял — едет защищать русских.

Утром 12 апреля 2017 года я открыл глаза и увидел в окне падающий мокрый снег, хотя вчера было около 15 градусов тепла. Апрельский снег мне сразу напомнил исторический и особо значимый для меня День космонавтики, только в 2014 году. Этот день стал переломным в моей жизни.

В туманную ночь 12 апреля 2014 года точно так же внезапно выпал снег и внезапно отряд Игоря Стрелкова — группа «Крым» — в составе 52 бойцов перешел через украинскую границу и занял город Славянск. Именно этот день стал «отправной точкой» для всего Донбасса, который поднялся бороться с новым, враждебным ему киевским режимом. Именно 12-го апреля на Донбассе появились вооружённые, подготовленные люди, которые были готовы воевать.

Мы погрузились в несколько тонированных «газелей» и забивали магазины патронами, потом складывали их в свои рюкзаки и вещмешки. Глубокой ночью нас высадили на развилке полевых дорог, где нет ни одной живой души, мы переоделись в камуфляж «Спектр», который позднее стал главным опознавательным знаком славянских ополченцев на телеканалах по всему миру. Это была граница.

Перед получением оружия нас построил командир, чтобы сказать несколько ободрительных слов. Стрелков был краток, но его слова засели в душах, я думаю, у многих. Помню только, что он несколько раз повторил: «При переходе через границу мы можем нарваться на патруль. Будьте готовы открыть огонь на поражение, чтобы самим не понести потери. Но, чтобы нас не засекли, двигаемся предельно скрытно и слушаемся во всём командира. Ребята, я надеюсь, что через какое-то время Россия вновь обретёт свои исконно русские земли!»

Сам Игорь Стрелков в разговоре со мной вспомнил некоторые фразы из своей боевой речи:

«Я говорю всегда экспромтом. Помню только, что в целом я так сказал:

— Не знаю, чем поход кончится., идём мы в неизвестность, но точно можно сказать, что после этого похода история Украины изменится радикально.

В принципе так и произошло. Действительно, наш поход стал значимой вехой, по крайней мере, истории Украины и истории России. А к чему в итоге это приведёт — до сих пор неизвестно.

Я сказал ещё тогда: “Никто, кроме нас!” И тогда один из бойцов, служивший когда-то в десантных войсках (Крот), тоже ответил: “Никто, кроме нас!’’ — и все хором повторили девиз десанта».

Сняв гражданку и сложив её в пакеты, мы вышли на улицу и сразу же нацепили по полкилограмма грязи на каждый ботинок. На дорогах стояла весенняя распутица, шёл мокрый снег.

Ненужные вещи мы оставили в машинах, остававшихся на границе, а сами пошли к грузовику, в котором сидел снайпер Глаз и раздавал оружие.

Что всё серьёзно, я понял ещё давно, но когда я держал в руках автомат — свой личный — я почувствовал неотвратимость нашего дела и прилив захватывающего ощущения коллективной боевой готовности, готовности на любое развитие ситуации: на бой, на смерть и стрельбу на поражение.

Меня из КамАЗа позвал Глаз помочь с выдачей оружия новым бойцам, когда я регулировал свой ремень на новом автомате. В грузовике резко пахло солидолом, «калаши» и ПМы [30] Пистолеты Макарова. ждали своего часа в зелёных ящиках, обёрнутые в специальную бумагу. На каждого бойца по автомату и пистолету и ещё по 10 единиц для местных добровольцев, всего 62 — АК-74 и 62 — ПМ.

Быстро справившись с получением вооружения и приведением группы в полную боевую готовность, командование нас разделило на небольшие подразделения, и мы выдвинулись в неизвестность. У выносливых бойцов, помимо своих вещей, висело на шее по несколько автоматов, а в руках по баклажке с патронами (баклажки использовались вместо цинков для удобства переноса).

Мне не достался второй автомат, но зато свой тяжёлый походный рюкзак на меня взвалил Борода (опытный боец из нашей группы, ветеран двух чеченских кампаний). Сам он взял патроны и мой лёгкий рюкзак, а мне, как молодому, сплавил свой огромный баул. Хоть он и сам нёс немалый вес, но мне казалось, что всё же я тащу больше. Помимо около 50 кг снаряги и боекомплекта, приходилось тащить за собой куски мокрой земли, которая прилипала к ногам при каждом шаге.

Наша группа шла полевой дорогой, размокшей от снега и дождя за командиром, который следовал за проводником из людей Павла Губарева — он один знал путь. Вдали виднелось зарево какого-то города или посёлка, но до него было далеко, а вокруг нас никакого искусственного освещения. Шли долго, быстрым шагом, редко делая привалы. Но спустя какое-то время часть подразделения сбилась с маршрута и ушла в другом направлении. Пока её искали, мы пережидали, лёжа в траве. Опасность была в том, что в любой момент на нас мог выйти украинский пограничный патруль. В тот момент, не побоявшись ответственности, командование этими бойцами принял на себя Моторола, успешно выведя их на правильный маршрут.

Долго лежать — холодно, хотелось скорее опять идти вперёд. Перед этим марш-броском мы несколько ночей нормально не спали, поэтому теперь на привалах клонило в сон. Но спать было равносильно самоубийству — мы передвигались вдоль границы и в любом месте могли нарваться на украинский пограничный патруль или блокпост.

Наш небольшой отряд формировался из бойцов всех возрастов. И рядом со мной шли те, кому было и за 40. Молодые еле передвигали ноги, волоча за собой в половину своего веса рюкзаки и сумки, а старшим во время многокилометрового похода приходилось ещё тяжелее. Всем казалось, что их силы на пределе, и они вот-вот упадут без чувств, но ноги сами шагали, а вдали виднелась долгожданная трасса, на которой нас должны были ждать. Это всё, что мы знали.