Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Поэтому отделение Крыма и события на Донбассе являлись следствием государственного переворота, прихода к власти радикалов — людей, которые сознательно шли на переворот, чтобы создать из страны таран против России. Если бы не было переворота, Крым был бы в составе Украины. Это совершенно очевидно».

Игорь Друзь о своей деятельности в Крыму в этот же период:

«Я был советником Стрелкова. Занимался, среди прочего, и разведкой, потому что на остальной территории Украины у меня было много знакомых, и с помощью них я мог собирать различную информацию. Также я участвовал в патрулировании улиц Севастополя, помогал выявлять вражеские элементы.

В исторический день для полуострова, 16 марта, по решению правительства Крыма я со своими ребятами охранял группу журналистов CNN, которые снимали наш митинг в честь референдума. Я считаю, что это было правильное решение, потому что, несмотря на лживость этого телеканала, он не мог не показать огромную толпу торжествующих русских в центре Симферополя. Нам это было и нужно. А для того чтобы обеспечить безопасность этой группы, мы их сопровождали потом всю ночь».

Через пару дней после объявления результатов референдума основной состав группы передислоцировался в полузаброшенный пионерлагерь недалеко от Судака. Наш командир не распустил подразделение, а решил организовать обучение военному делу всех оставшихся.

Командир Ромашка остался в Симферополе для решения вопросов по организации и дальнейшим задачам группы. Меня решил тоже оставить в городе, чтобы я ему помогал. Ромашка снимал квартиру в Симферополе для своей жены и жены Кедра, которые поехали вслед за своими мужьями. Там же несколько ночей прожили и мы.

Однажды к Ромашке приехал Игорь Стрелков и остался ночевать, видимо, не успевал доехать к себе на съёмную квартиру. Так как женщин в этот момент дома не было, ужин решил приготовить я. Ещё лет в 15 я научился готовить одно интересное блюдо: рис с курицей в соевом соусе, смешанном с другими приправами. Меньше чем через час ужин был готов. Еда всем очень понравилась, мясо похвалил даже Стрелков. Не помню уже, о чём мы общались, сидя втроём на кухне, но мне очень хорошо врезался в память анекдот, который нам рассказал за столом Игорь Иванович:

— В эстонской школе на уроке истории изучают цвета национального флага. Учительница спрашивает:

— Дети, что означают цвета нашего флага? Тиитус, что означает синий цвет?

— Синий цвет, госпожа учительница, означает необъятные морские просторы Эстонии, по которым плавают русские оккупантские корабли.

— Правильно, Тиитус. Томаас, а что означает чёрный цвет на нашем флаге?

— Чёрный цвет, госпожа учительница, означает необъятные просторы Эстонии, которые топчут русские оккупанты.

— Правильно, Томаас! Вовочка, а что означает белый цвет на нашем эстонском флаге?

— Белый цвет на вашем эстонском флаге означает необъятные просторы Сибири, которые будут топтать Тиитус и Томаас, если не заткнутся!

Стрелков анекдоты умел рассказывать, поэтому получилось очень смешно, особенно в местах, где он специально тянул слова, копируя эстонский акцент.

Вместе с Ромашкой я пробыл несколько дней в Симферополе, а потом меня всё-таки отвезли к основной части группы в тренировочный лагерь.

На тренировочной базе бойцы жили в здании, которое раньше предназначалось для воспитательского состава лагеря. Помещение было в приличном состоянии: душевые кабинки, хорошие кровати, общая кухня. Еду в основном готовил Прапор (в дальнейшем один из командиров ополчения в Славянске, Ямполе, Снежном; давний друг Игоря Стрелкова, ветеран боевых действий в Приднестровье и Абхазии).

Евгений Скрипник (Прапор)

Тренировали нас более опытные ребята с боевым опытом — члены нашей группы, прошедшие ранее несколько горячих точек. Нас учили всему, что может пригодиться в боевой обстановке. Перечислять все дисциплины, я думаю, не стоит.

Ещё в Симферопольском военкомате у нас в группе был медик с позывным Док.

Он воевал добровольцем в Приднестровье, Чечне, а на гражданке преподавал военную медицину в одном из московских университетов. Док меня научил азам первой медицинской помощи: перевязкам, наложению жгута, реанимации в полевых условиях, транспортировке раненого и многому другому, что необходимо знать штатному полевому медику в боевом подразделении. Я легко схватывал медицинскую науку, так как ещё в Киеве сам интересовался медициной, читал пособники первой помощи и даже пытался поступить в медколледж, но журналистка перевесила.

Освоение навыков полевого санинструктора мне были необходимы как никому, потому что в группе я был самым молодым, и чтобы хоть как-то считаться равноправным бойцом, я должен уметь то, чего не умели другие. Благодаря Доку я научился спасать человеческие жизни в условиях боя. Поэтому каждый спасённый мною впоследствии боец или мирный житель приписывался в первую очередь моему учителю.

Когда он покидал подразделение и уезжал в Москву после референдума, передал мне все перевязочные материалы и медикаменты, которые у него были. Несколько мешков с бинтами, ИПП (индивидуальными перевязочными пакетами), спиртом, перекисью, а также таблетки и ампулы различного назначения. К тому времени я уже знал показания и способ применения каждого лекарства, которое у меня было. Помимо обычных препаратов, Док оставил мне сильные обезболивающие препараты.

Андрей Акинфиев (Док)

Так я занял полноценную нишу в группе Стрелкова — должность полевого медика. Уже на тренировочной базе после референдума я совершенствовал свои навыки, практикуя на бойцах иммобилизацию с поля боя, перевязку конечностей, головы и туловища. Не делал только искусственного дыхания по принципиальным соображениям, так как женщин с нами не было. На войне, конечно, его приходилось делать исключительно мужчинам — здесь нечем гнушаться, но практиковать это на занятиях я не находил для себя нужным. Иногда я выходил на футбольное поле, просил несколько бойцов поучаствовать в моих тренировках и таскал их на себе, имитируя вынос раненого с поля боя. Как-то я попробовал взвалить на себя Прапора, который весил больше 100 килограммов, и протащить лёжа несколько десятков метров по траве. Конечно, глаза у меня чуть не вылезли из орбит, но проползти с ним где-то треть поля я смог.