Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

— Оружие на землю! — рявкнул я дрожащим от адреналина голосом.

Только после крика меня заметили. Они оторопели, даже разбежаться и занять позиции не успели. Я не был до конца уверен, что это укры, поэтому не стрелял. Один из них, видимо, командир, спросил кто мы. Он видел меня не сильно отчётливо и предполагал, что я не один. Я сразу выпалил:

— Самооборона Донбасса! На крыше здания сидит наш человек, остальные бойцы растянуты по периметру, вы окружены! — не знаю, почему, но я действительно помню практически слово в слово наш с ними диалог. В ответ я услышал:

— Мы сами ополченцы, разведгруппа Седого.

Я видел, как они потихоньку стали оглядываться по сторонам и в полуприсяде разбредаться по укрытиям. Но я не мог сразу принять слова этого Седого на веру. Сначала спросил, где их опознавательные знаки, в каком месте числится их подразделение, почему они проводят разведку именно здесь и кто их послал. Седой скорее всего понял, что нарвался не на укров, но понимал, что не в выигрышном положении, поэтому быстро ответил на все вопросы.

К этому времени на крики прибежал Клык и остальная группа. Но прибежали так, что их никто не заметил. Они действительно поняли, что я с кем-то встретился и стали брать в клещи скучковавшихся разведчиков в серой форме.

Когда Седой ответил на вопросы, мне стало ясно, что они точно свои. Я попытался показать Клыку, что всё нормально, но наши ребята уже выполняли задачу и сближались с вероятным противником. Седой, когда увидел это, понимал, что до первого выстрела оставалось ещё пара секунд и метров. Тогда он встал во весь рост и кинул в траву автомат.

— Стоп, ребят! Мы свои! Я «пустой» [114] Безоружный. , я командир. С кем можно поговорить?

После этого жеста я точно убедился, что встреченная мною группа не укропы, и сам вышел к нему навстречу. Клык тоже медленно подходил к Седому, не до конца ему доверяя и держа автомат немного приподнятым.

Седой назвался разведчиком и сказал, что послали их, видимо, зачищать тот же сектор, что и нас. Наверное, командование что-то перепутало. А «разведчиками» оказались новоприбывшие парни из Донецка, которых успели только одеть в форму и раздать оружие, а вот обучить не успели. Седой же, напротив, был опытным командиром, служил до госпереворота контрактником в разведроте в одной из украинских частей.

Группа Седого успела проверить те здания, до которых мы ещё не дошли. Дальше они хотели идти с нами, но Клык сказал, что он работает только со своими людьми и для него слаженность бойцов важнее, чем количество.

Впереди оставался только один завод, находившийся в максимальной близости к предполагаемому месту противника. Мы зашли внутрь. Глаз облюбовал себе место на третьем этаже. Он был у нас единственным снайпером. Мы вместе с расчётом ПТУРа поднялись на крышу. Оставшееся время мы провели там. На крыше можно ходить в полный рост — завод растягивался на сотни квадратных метров, и нас с земли или других зданий заметить нельзя.

Заводы «Химпром»

Солнце палило не по-детски, ужасно хотелось пить и есть. Задачу мы выполнили — проверили на наличие противника огромную промышленную территорию. Врагов не оказалось. Но командир не спешил возвращаться в Славянск. Из его переговоров со штабом по радиостанции мы услышали, что надо продолжать наблюдать с крыши за трассой Харьков — Ростов, которая с завода видна как на ладони.

Через 20 минут пребывания на крыше не сдержался наш самый запасливый боец, он достал припрятанную в разгрузке банку рыбных консервов. Наверное, хотел её съесть сам, но в нашей огромной тусовке это было невозможно. Два человека лежали с ПТУРом у края крыши и караулили, остальные же человек пять принялись есть. Консервы казалась неимоверно вкусными даже без хлеба. Но после них пить захотелось ещё сильнее. Я мечтал о холодной минералке с газом. Но Клык скоро сообразил, что можно взять воды у нелегальных рабочих, которых мы недавно потревожили. За водой командир отправил двух бойцов. Скоро они принесли хоть и не холодную газировку, а тёплую воду из крана, но мы и от неё были в восторге.

Под вечер, когда мы уже не надеялись уехать в расположение, Стрелков всё же отозвал группу. По дороге домой мы встретили новых добровольцев, строивших два блокпоста: один на Т-образном перекрёстке на Химике, другой у заправки недалеко от Семёновки.

Спустя два дня, и мая, на всей территории, контролируемой ополченцами, состоялся народный референдум.

Вопрос в бюллетене был написан на русском и украинском языках:

«Поддерживаете ли Вы Акт о государственной самостоятельности Донецкой Народной Республики?

Чи підтримуєте Ви Акт про державну самостійність Донецької Народної Республіки?»

И варианты ответов: «Да/Нет».

Явка составила 74,87 % избирателей по всей территории проведения голосования, в Славянске она превысила 80 %.

В Красноармейске километровые очереди разогнала нацгвардия. Они просто открыли огонь по людям. Одного убили на месте, второй скончался в больнице от кровопотери [115] Видео 29 — war16.ru/v29; видео 30 — war16.ru/v30. .

Украинская нацгвардия стреляет по людям

Почти все действующие боевые подразделения из Славянска и окрестностей послали на охрану избирательных участков. Группа обеспечения Клыка патрулировала село Селезнёвка, расположенное восточнее Славянска.

Мы медленно двигались вдоль улиц посёлка, изнемогая от жары и приличного веса экипировки. К нам подошла женщина, возвращавшаяся с референдума, и спросила — почему в городе перебои со связью? В этот момент я как раз проходил возле неё и сказал то, что знал:

— А вы не в курсе? Повредили телевышку на Карачуне.

Не помню, что она ответила, но Клык на меня так

посмотрел, как будто я обнародовал государственную тайну, пусть в масштабах только родившейся народной республики.

— Ты что, вообще? Кто тебе давал разрешение это говорить, ведь ещё непонятно, кто и чем её повредил, — прошипел Клык.

Я виновато кивнул, что понял его. Но вечером, когда мы вернулись в расположение, нашёл эту информацию в интернете, датированную ещё прошлой ночью.

Дальше мы обошли несколько избирательных участков, где с самого утра выстроились сотни людей, чтобы проголосовать. Видя эту картину, я испытывал невероятную радость и гордость за наше великое дело. Мы действительно смогли поддержать народ Донбасса в нужную минуту. Тогда, когда они ещё не могли сами совершить такие решительные шаги. У них элементарно не было для этого средств, оружия, лидеров. А с голыми руками против искушённых кровью нацгвардейцев и боевиков карательных батальонов не попрёшь.