Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Монотонные обстрелы для многих вошли в привычку, и ребята стали обживаться. В подвале автомойки умельцы начали работать по дереву, соорудили двухъярусные нары для трёхсотых. Я там обустроил полевой госпиталь, где можно было не только оказывать первую медицинскую помощь, но и оставлять до эвакуации в госпиталь раненых в лежачем положении в полной безопасности.

К тому времени Павел Губарев переехал в Донецк и занимался сбором добровольцев для дальнейшей переправки в Славянск. Нам в условиях частичной блокады со стороны укров, непрекращающихся обстрелов и периодических боестолкновений помощь Губарева тогда была очень кстати. Без него оборона Славянска могла бы дрогнуть из-за недостатка защитников.

Сам Павел так вспоминает, как это было:

— Как случилось, что Вы стали заниматься набором добровольцев и отправкой их в Славянск?

— После референдума произошёл наш разговор с Игорем Стрелковым. Я понял, что на многие вещи мы смотрим одинаково, оба за Русский мир, за справедливость, за воссоединение единого Русского цивилизационного пространства и восстановление его территориальной целостности.

Так возник план дальнейших действий. Как последовательному государственнику и организатору, мне виделось, что надо ударными темпами строить дееспособную государственность ДНР. Создавать полноценный аппарат управления республикой, обеспечивать функционирование её экономики, строить регулярные вооружённые силы. Регулярные — а не «атаматцину» из кучи неуправляемых отрядов во главе с полевыми командирами. Не «сомалийскую пехоту». Это уже происходило. Каждый авторитетный полевой командир стал собирать себе отряды.

Понималось, чем это грозит: хаосом и махновщиной, деструктивным развалом экономики и социальной сферы. Это всё играло на руку только нашим врагам — киевской бандеровской хунте. Без идеологии и символов государственности всё это могло превратиться в разгул криминалитета и насилие. Потому мы с Игорем Ивановичем решили: я поеду в Донецк и начну работу по налаживанию снабжения и пополнению славянского гарнизона. Уже было видно, кто чего стоит, кто готов сражаться за идею, а кто пришёл пограбить и мародё-ритъ. И самые идейные бойцы оказались в гарнизоне Стрелкова.

Бывшие наёмники олигархии и работавшие на партию регионов уже тогда проявляли себя. Как перекрашенные хамелеоны, с первого дня сопротивления они набирали силу и занимались отъёмом и отжимом материальных ценностей и активов в свои личные карманы. Так всегда бывает — плодами революции пользуются мошенники и мерзавцы.

— В Донецке — бардак! — говорил Стрелков. — Что там происходит, непонятно. Поезжай, разберись и помоги, чем можешь…

Я имел возможность тогда, весной-летом 2014 года в Донецке сколотить свой собственный отряд. Некоторые мои сторонники до сих пор полагают, что зря не создал. Но как это могло выглядеть в тех условиях, когда Славянск задыхался и погибал от нехватки бойцов? Игорю Стрелкову, человеку глубочайшей порядочности и чести, я не мог подложить такую свинью. Мы начали помогать «славянам» всем, чем могли. Отправляли добровольцев, тонны грузов ежесуточно. Вкладывали в Славянск все свои силы, ресурсы и мысли. Я-то как раз рассуждал и поступал как государственник, жертвуя личными амбициями в угоду общему делу. Жалею только о том, что многое в ДНР тогда пошло по пути «атаманщины» — в ущерб Республике, последствия чего мы видим до сих пор.

Игорь Стрелков не знал местных особенностей, не знал многих нюансов, ему критически не хватало времени для осмысления ситуации. И он нуждался в помощниках, думающих, как он.

Тем временем в Славянске была критическая ситуация. Оборона в осаждённом городе давалась очень тяжело, каратели заняли Карачун-гору, господствовавшую над городом, и оттуда вели обстрел Славянска из орудий и миномётов. Шли упорные бои у берегов речки Сухой Торец. Не хватало оружия для ответки. Не хватало средств для снабжения. Мы с ненавистью смотрели на гору и на 222-метровую телевышку на ней…

Ополчение в Славянске в середине мая 2014-го насчитывало всего около восьмисот бойцов. Украинская армия тогда была ещё неспособна к полноценным боевым действиям, ещё не пролилось столько крови. В это время укры ещё только учились воевать. Если бы Москва поступила так же, как в 2008-м в Грузии, то есть ввела бы боеспособное подразделение, то ВСУ просто разбежались бы. Однако рассчитывать приходилось только на самих себя. Никакой бронетехники у нас практически не было.

В Славянск стекалось всё оружие, которое тогда можно было достать, старое, небоеготовое. Иногда отказывал каждый второй выстрел гранатомёта РПГ-у. В ход шло, конечно, трофейное оружие, люди приходили с охотничьими карабинами и порой — с гладкостволками. В общем, всё напоминало войну в Нагорном Карабахе году так в 1988-1990-м.

Основная часть ВСУ и добровольческих зондеркоманд сконцентрировалась вокруг Славянска, давая возможность для обучения и подготовки бойцов в Горловке и Донецке. Мотивации сильной у ВСУ не было, воевали очень плохо, маховик пропаганды только-только начинал раскручиваться…

Я приехал инкогнито в Донецк. Передвигался с охраной и в маске, разбирался в уже запутанном клубке взаимоотношений и противоречий. Полностью и окончательно отказался от идеи создания своего вооружённого отряда — все силы были направлены на помощь Славянску: сбор средств и оружия. Мы с соратниками не могли поступить иначе, когда в Славянске насмерть стояли против врага наши братья.

«Всё для Стрелкова, всё — для Славянска!» К сожалению, так поступали далеко не все, кто был вынесен революцией на вершины власти в ДНР. Мы решили создать Мобилизационное управление Минобороны ДНР, положение и приказ подписал Стрелков.

Наше Мобуправление должно было заниматься приёмом добровольцев, их отбором и отбраковкой, возможным призывом в армию граждан ДНР, военно-учётным делом, пропагандой и освещением ситуации. На управление ложилась обязанность информационно-пропагандистской работы, патриотического воспитания молодёжи и снабжения армии всем необходимым. Развернули сеть мобилизационных пунктов.

Палатки Мобуправления стояли по всему городу, мы собирали финансирование и на столовую для добровольцев, и на бензин для автобусов, едущих с ними в Славянск. Никакого другого финансирования не было. Устраивали добровольцам медосмотр, обследование у психиатра. Людей проверял «особист». Тех, кто был годен, на автобусе перебрасывали в Славянск. Отправляли мы к Стрелкову около 30 (!) человек ежедневно всё лето 2014-го.