Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

На нём Артист и развозил периодически мясо по нашим блокпостам. А в этот раз я решил поехать с ним, чтобы заодно отвезти в Ямполь кое-какие медикаменты.

Отчётливо вспоминаю дорогу в Ямполь. Мы заехали в Николаевку по привычной дороге, потом повернули на грунтовку и по очень красивой местности почти доехали до небольшого мосточка, после которого уже был Ямпольский блокпост.

Но довезти мясо мы так и не смогли. Приближаясь к позициям, мы услышали то внезапно начинающийся, то вдруг прекращающийся миномётный обстрел, разбавленный стрельбой из стрелкового оружия. Окончательно нас остановили трое бойцов, которые волочили за собой автоматы и шли в буквальном смысле босые. Артист остановил машину и спросил, что случилось:

— Мы из Семёновки вам мясо везём. Что у вас там?

— Укры штурмуют, — полумёртвым голосом ответил один из них. — Почти всех перебили. Одни мы живые остались, еле выбрались оттуда.

— А почему там до сих пор стрелкотня работает? — спросили мы.

— Не знаю, мы видели то, что видели. Отвезите нас в штаб, мы всё доложим, — сказал боец из Ямполя.

Мы переглянулись с Артистом и решили, что мясо туда везти смысла уже нет. А из оружия у нас — только автоматы, но с полупустыми магазинами и мой подствольник без ВОГов, так как ехали мы не воевать, а кормить бойцов.

Парни залезли в отсеки для мяса, предварительно повыкидывав оттуда мороженых куриц, и Артист развернул «Мерс». Самый разговорчивый напросился к нам в кабину, чтобы по дороге рассказывать страсти о «сотнях» убитых ополченцев и разъезжающих по нашим позициям укровских танках.

Артист остановил машину возле ворот бывшего СБУ, и мы высадили этих бойцов. Объяснив дежурному историю о «катастрофе» на Ямпольском направлении, они вместе с ним направились прямиком в штаб, а мы с Артистом остались снаружи. Как мы потом узнали, их отвели в штаб к Стрелкову, где они стали рассказывать о том, что одни остались в живых, а все остальные, в том числе командир, погибли. Привезли мы их утром, часов в девять, а, как известно из рассказа Африки, бой продолжался долго, аж до вечера.

Стрелков к тому времени уже вернулся из Ямполя, где был с Прапором под обстрелом, предшествовавшим вторую атаку. Вместе с некоторыми командирами внимательно их выслушал и без промедления отправил на подвал. Потому что в тот самый момент ямпольские бойцы смело сражались с наступающими укровскими ордами и по имеющейся связи передавали текущую информацию в штаб. Представьте, кем выглядели отступившие, можно сказать, убежавшие с поля боя ополченцы, полуголые, босые, когда на их обороняемой территории продолжались активные боевые действия. Командующий ополчением сразу понял, что это типичные дезертиры, поэтому оставил их немного посидеть на подвале.

Из интервью Стрелкова:

«“Добежали” не только эти трое — всего я опрашивал то ли шесть, то ли семь “беглецов”. К тому времени я уже сам успел вернуться из Ямполя — приехал туда как раз во время артподготовки перед второй атакой (эти сбежали перед первой, успешно отбитой). Поняв, что управления боем нет, и я ничем не смогу помочь, а также то, что атаку отбить, вероятно, не удастся — я поехал в Славянск организовать подкрепление. (Связи уже не было — укры заглушили). Но опоздал — взвод Моторолы прибыл в Ямполь к моменту, когда укры прорвались на южный берег Северского Донца, и был рассеян».

Дальнейшая судьба беглецов известна. На следующий день их отправили в качестве штрафников на рытьё окопов, так как таким в руки оружие давать опасно. Мало ли, ещё раз убегут и оголят часть фронта. Конечно, сильно наказывать их никто не собирался, так как это были добровольцы, которые до войны работали обычными водителями или продавцами, но воспитательный процесс провести командование было просто обязано. После трёх дней рытья окопов штрафникам предоставлялась возможность выбора: или уходить в мир гражданским человеком, или оставаться в ополчении. Кто остался воевать из этих ребят после штрафной работы, я не знаю.

Игорь Стрелков так рассуждал на тему наказания своих подчинённых:

«Далеко не всегда человек, который проявил себя в прошлой войне, готов заново идти воевать в другом вооружённом конфликте. Каждый раз тяжело. Также, если человек совершил один геройский поступок, не значит, что и в следующий раз он его повторит. Но и если он один раз струсил, не значит, что струсит всегда. Это зависит от массы обстоятельств, и нормальные командиры это понимают.

Поэтому я наказывал за измену, предательство, преступление, мародёрство, но за то, что кто-то откуда-то сбежал, я практически не наказывал. Как можно наказывать людей за бегство, если они абсолютно не готовы к войне».

Возле СБУ мы с Артистом надолго не остались, а сразу поехали обратно в Семёновку. Приказа нам опять ехать в Ямполь никто не давал, поэтому мы вернулись на мясокомбинат, где я продолжил доукомплектовывать свою новую разгрузку, подаренную мне Глазом. Он, будучи уже в Крыму, подумал о нас и решил подогнать несколько качественных разгрузок-РПСок (ременноплечевых систем). Одна досталась мне, вторая — Кедру, а третья — Кроту.

Когда стало вечереть, к нам на «джихад-мобиле» примчался Воха, весь взъерошенный и взмыленный.

— В Ямполе Мотор попал в окружение! — заорал он. — Он, походу, ранен.

Я как раз пересыпал патроны из старой разгрузки в новую. Услышав это, я быстро зашнуровал берцы, подобрал автомат, одел РПСку и пошёл к Вохе. Он меня только и ждал, но на выручку группы Моторолы попросился и Артист с Ташкентом, Гена уже был там.

По иронии судьбы Ташкента редко с собой куда-то брали, так как кому-то нужно стеречь оружейку и мясо. Но в этот раз дело обстояло серьёзно, поэтому Воха готов был взять и его. Однако и в этот раз произошёл казус.

Ташкент давеча «намутил» у кого-то ПСО (прицел снайперский оптический) и решил его пришпандорить к своему СКСу. Карабин был мощнее, дальнобойней АК-74 и за это Ташкент очень его любил, невзирая на то что СКС — устаревший вид вооружения и уступает любому автомату по многим характеристикам. «Зато у него есть штык», — говорил Ташкент. И, будучи мастером на все руки, наш смуглый друг прикрутил двумя шурупами оптический прицел к деревянному ложу карабина. А в связи с тем, что на детище Сергея Гавриловича крепление для оптики не предназначено, шурупы он туда буквально вбивал. Правда, прицел встал так, что патрон сверху вставить стало невозможно, а при любом выстреле ПСО смещался и его приходилось заново пристреливать.

Ташкент и СКС