Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

— Где старший? Командир где? Почему никто не встречает? Мы везём, видите ли, им гуманитарку, а они даже толком объяснить не могут, куда нужно сгружать.

— А с чего вы взяли, что приехали именно сюда? — спрашиваю я. — У нас вообще тут как такового командования нет, поэтому вы не по адресу.

Женщина немного успокоилась и посмотрела с удивлением на меня:

— А сколько лет тебе?

— Мы ещё с вами мало знакомы, чтобы я вам раскрывал свою главную тайну, — отшутился я.

— Тогда дай мне какой-нибудь сувенир на память, — вдруг ни с того ни с сего заявила она. — Меня Аллой зовут. Мы из Енакиево, привезли покушать ополченцам на передовую.

Я нашёл где-то гильзу от ПМ и протянул ей. Она улыбнулась и поблагодарила:

— Спасибо. Ну, раз командования нет, будем выгружать здесь. Нам уже спешить обратно надо, нет времени ездить по вашим владениям.

Она командным голосом попросила своих молчаливых ребят разгрузить машину, и моему взору представились различные яства, доселе давно невиданные: колбаса, фрукты, много разных конфет и печенья, даже несколько видов хлеба. Она примерно объяснила, на сколько частей это разделить, чтобы всем досталось, и уехала. Мысли о том, что мы можем больше взять себе, у неё не возникало. И справедливо, потому как мы сначала развозили по блокпостам, а потом ели сами. Возможно, она так не подумала, потому что в ответ на её подгон мы нагрузили их машину мясом и охлаждёнными бройлерами.

Через день она, как и обещала, приехала к нам опять. В этот раз помимо продуктов Алла привезла мне в качестве подарка хороший налобный фонарик и новый противоударный, водонепроницаемый туристический телефон с встроенной рацией. Объяснила она такие дорогие подарки тем, что очень прониклась ко мне: как это — я воюю в таком возрасте, да ещё и из Киева.

— У меня нет детей, как-то не сложилось. Я всю жизнь работала, до войны вот бизнесом занималась, — рассказывала мне Алла наедине. — Ты мне теперь, как сыночек. Я буду тебе вкусненькое привозить.

Я воспринимал это нормально, с улыбкой. Это уже не первый раз, когда меня пытались усыновить в прямом или переносном смысле. При живой-то маме. До этого мне из Крыма в Семёновку звонил Связист (боец крымского ополчения, который не поехал с нами на Донбасс) немного подшофе и предлагал усыновить меня. Видимо, он забыл, что я не сирота.

Алла очень меня полюбила, а я её. Мы подружились и последние две недели нашей с парнями жизни на мясокомбинате сделали красочнее не только холодильники с мясом, но и регулярная гуманитарка от Аллы. Но вместе с «бонусами» на меня, Ташкента и Артиста добавилась ответственность. В перерывах, когда я не ехал за трёхсотыми, мы развозили продукты по семёновским блокпостам.

Дороги в Славянск постепенно перекрывались врагом. К 5 июля оставалась открыта одна дорога на Донецк. Однажды Алла приехала со своими енакиевскими друзьями в очередной раз к нам на мясокомбинат. Они сильно уставали, потому что ехали всегда не по прямой, а объезжая укровские блокпосты, но, вместо того чтобы отдохнуть, она попросила показать ей наши владения. Ей хотелось походить по цеху, так как до этого мы ей говорили, что тут хранится не только мясо, но и огромные мешки с мукой, сахаром, сухой картошкой и сухим молоком. Мы ничего не трогали, кроме сахара, потому что не знали, куда приспособить необработанный продукт.

Алла осмотрела мясокомбинат и решила забрать несколько мешков с продукцией, чтобы впоследствии их обработать и накормить мирных жителей. Пока проходил осмотр помещений, начался обстрел фосфорными бомбами. Причём обстреливать начали именно территорию колбасного цеха. Я думал, что при обстреле Алла и ребята, приехавшие с ней, не до конца разгрузят машину и дадут по газам. Но я ошибся. Алла спокойно выслушала мои объяснения, что это фосфор и насколько он вреден, продолжив осматривать цех на наличие чего-то полезного в качестве гуманитарки.

— Желательно, чтобы вы, не разгружая машину, быстренько уехали, так как надышитесь фосфором и отравитесь, — посоветовал Алле я.

На что услышал ответ:

— А вы же дышите? И мы не боимся.

Её аргумент мне было нечем крыть. Пришлось ходить за ней по всему цеху и нервно ждать, пока она распорядится погрузить ребятам в машину все свои находки. Фосфором затянуло весь двор колбасного цеха, но бесстрашная женщина Алла ни на минуту не колыхнулась. Разгрузка и погрузка её машины длилась минут 15. За это время специфический запах стоял во дворе довольно сильный. Фосфор определённо на нас оседал. Это я понял, когда потёр глаза.

И только после того, как её машина была забита до отказа нашим мясом и другими продуктами для переработки, она уехала.

Под конец месяца мясо в выключенных холодильниках начало портиться. И благодаря тому, что Алла дождалась, пока ей погрузят наше сырьё, в следующий раз через неделю она привезла нам настоящую колбасу, которую перекрутили специально для ополчения в храме в Кировске, где верующие делали тушёнку и паштеты. А в храм отвёз её знакомый Рома Лейчиков, который тоже помогал защитникам Донбасса.

Некоторые детали нашего совместного времяпрепровождения с Аллой я уже не помню, поэтому обратился к ней за комментарием:

«Первый раз я поехала в Славянск в мае. Через кирпичный завод и Семёновку проезд был закрыт из-за бомбёжек. Но мы всё равно ехали, потому что знали одно: нам нужно привезти всё, в чём нуждались наши ребята. Перед дорогой мы выпили для храбрости по 50 граммов коньяка, и вперёд по «дороге смерти». На трассе ниже колбасного цеха нас встретил Антон Пономарёв и отвёз в славянское СБУ.

Когда мы ехали, помню, летел вертолёт нам навстречу — из Семёновки в сторону Николаевки. А потом мы узнали, что наши парни его подбили в тот же день.

Столько всего произошло, что даже не помню подробно наше первое знакомство. Но до сих пор храню пакет с красным крестом, что ты мне подарил от фосфора. (Алла имеет в виду один из пакетов со специальной губкой, пропитанной в какой-то жидкости. Мне их дала Лёля в славянском госпитале, чтобы я мог протирать участки тела от оседавшего фосфора.)

Помню, как мы ехали на легковушке и везли кого-то в больницу, а ты мне говоришь: “Оденьте противогазы и закройте окна”. Тогда я не послушала, а следующие три дня тяжело было дышать.

Материнской любовью я к тебе прониклась, когда узнала, сколько тебе лет. Я тогда сильно удивилась, как ты в таком возрасте понимал, что происходит вокруг. А когда я узнала, что ты из Киева приехал нас защищать, то это лишний раз подтвердило твою порядочность в таком возрасте. В Енакиево я вернулась под сильным впечатлением и рассказывала мужу о тебе. Я понимала, что у тебя есть мама и как она будет рада, что сыну по-матерински кто-то помогает.