Хаджи-Мурат Мугуев - Весенний поток

— Кизлярские камышане просят, — продолжает Сергей Миронович, — чтоб Реввоенсовет прислал к ним их бывшего командира, товарища Хорошева. Дело это чисто военное. Хорошев работает военкомом одной из бригад нашей армии.

Командарм кивает головой.

— Со своей стороны, могу лишь сказать: Хорошев — это лучшее, что можем им дать. Боевой, опытный, авторитетный человек и — самое главное — их прежний руководитель. В ближайших операциях корпуса при ударе на Кизляр камышане будут играть немалую роль, — говорит он.

— Совершенно согласен, — присоединяется член Реввоенсовета Соколов.

Начальник штаба Ремезов составляет и сейчас же читает приказ:

«Военкома первой бригады тридцать четвертой дивизии товарища Хорошева Александра Федоровича срочно откомандировать в распоряжение Реввоенсовета одиннадцатой».

Командарм делает свою отметку на приказе. Квиркелия и начальник штаба подписывают приказ.

— Теперь следующее, — снова говорит Киров. — Для ускорения и улучшения зафронтовой работы в формируемом нами экспедиционном корпусе нужно создать особый орган, нечто вроде политагентуры и военной разведки.

— Считаю необходимым. Поддерживаю мысль Сергея Мироновича, — говорит Бутягин.

— Здесь я попрошу слова, — включается в разговор Механошин, закуривая папиросу. — Мне кажется, что на роль начальника этого отдела можно сейчас же найти нужного товарища. Вот он, товарищ Мугуев, информацию о работе которого мы только что слышали.

Я делаю движение и смотрю на Кирова. И сразу догадываюсь, что мое назначение — это его желание.

— Согласны? — спрашивает меня Соколов.

— Так точно! — отвечаю я.

На следующий день получаю выписку из приказа о моем назначении.

— Сергей Миронович, я готов работать начальником политагентуры, работа интересная, увлекательная, и в ней много... много... — подыскивая слова, остановился я.

— ...творческой и приключенческой романтики, — закончил за меня Киров.

— Вот именно. Но творческая работа в закордонной разведке только тогда увлекательна и полезна, когда ее ведет один, ответственный за работу человек...

— ...находящийся под руководством и наблюдением партии, — снова за меня закончил Киров.

— Несомненно, но одобренная свыше инициатива становится уже делом начальника отдела и проводится им согласно плану.

— Конечно, — согласился Киров, — на этот пост товарищ назначается не случайно. Прежде чем стать начальником отдела, он тщательно проверяется. Ведь в его руках адреса, явки, люди.

— В таком случае еще одно требование, — сказал я.

— Требуйте, — улыбнулся Киров.

— Первое. Я знаю только вас или, в случае вашего отсутствия, того, кого по шифру, подписанному вами, вы временно ставите за себя.

Киров кивнул головой.

— Второе. Дайте мне официальное разрешение РВС на отбор по моему усмотрению из числа будущих пленных казаков и офицеров тех, кого я найду нужным оставить при отделе для моей работы.

Киров снова кивнул.

— И третье. Если после обработки этих людей я найду нужным перебросить их за линию фронта, пусть это для некоторых слишком ретивых работников не покажется подозрительным делом бывшего офицера.

Киров одобрительно засмеялся.

— Именно так я и понимаю вашу, работу по политагентуре. Я и вы, вот все, кто будет вести наши секретные дела. Знать о них будет комиссар штаба армии Квиркелия, командующий армией и иногда член РВС Механошин. Говорю — иногда, потому что у него другая сфера работы, и лишь когда это будет необходимо — он будет заниматься разведкой. Что же касается пленных, то поступайте именно так; пусть из двадцати отпущенных вами обратно за фронт казаков лишь пятеро расскажут о нас правду, это с лихвой оправдает остальное. Ведь все двадцать явятся в станицы живыми, с ушами, с носами, без побоев и следов кандалов, — так ведь описывают наш плен белые газеты. Уж одно это будет великолепной агитацией за нас, а пятеро живых, поверивших в Советскую власть и разагитированных нами, сделают столько, сколько не сделают ни газеты, ни листки, сбрасываемые нами с аэропланов... Из станицы в станицу побегут слушки и рассказы о вернувшихся из плена казаках. Хутора, базары, села — все будут извещены об этом. Правильно советуете, и я одобряю это. Сами смотрите, кого можно и кого не следует отпускать обратно.

Он помолчал и потом сказал:

— А бывших офицеров у нас в одиннадцатой немало. И начальник штаба Ремезов — царский генерал, и Смирнов — подполковник, и Ковалев, и Свирченко, и Нестеровский, и наш герой Левандовский, и Водопьянов, и вы, и многие другие — бывшие офицеры. Разве дело в этом? Дело в том, что эти люди поверили в народ, в партию, в революцию. Дело в том, что они честно и изо всех сил помогают народу, Красной Армии в их борьбе за светлое будущее, за Советскую власть. Будьте спокойны. Решение РВС по этому вопросу вы получите. В самом ближайшем времени вы, Ковалев и Соловьев отправитесь в Яндыки. Ясно?

— Все ясно.

— Отлично. Теперь еще один очень важный вопрос. Это организация экспедиционного корпуса. Реввоенсовет решил одновременно с назначением вас начальником политагентуры назначить и уполномоченным по военно-политическому контролю корпуса. Уполномоченных от РВС одиннадцатой армии будет трое: вы — по военно-политическому контролю, Ковалев, которого вы знаете, — по снабжению, а Соловьев — по транспорту и организации путей.

Это обязательно, решение уже есть, и к этому приготовьтесь теперь же. Обещаю, что как только корпус будет сформирован, дислоцирован по указанным местам, экипирован, снабжен всем необходимым и будет готов к наступлению, вы будете освобождены от работы уполномоченного и займетесь только одной политагентурой. Пока же соединяйте в себе и одну работу и другую. Это необходимо. Вы трое будете временно представлять собой там, в степях, так сказать, малый Реввоенсовет, но с очень большой ответственностью перед нашим Реввоенсоветом, — улыбаясь, сказал Сергей Миронович. — А теперь идите в поарм, знакомьтесь с теми, кто выделен в корпус, свяжитесь с Ковалевым и Соловьевым. Бутягина вы знаете, Смирнова тоже, с Трониным дружны. Словом, после разговоров с ними подготовьте письменную наметку, нечто вроде докладной записки о том, как вы представляете себе работу уполномоченного, и дайте ее мне. Время не ждет, а обстановка обязывает нас к точности и незамедлительным действиям.

Он встал.

Ковалев и Соловьев уже ожидали меня у Самойлова. Киров еще утром говорил и с тем, и с другим.

Мы уединились, и «малый Реввоенсовет» начал действовать.

Отдел свой создаю легко. Заместителем ко мне назначен Самойлович, бывший ранее начальником отдела кадров политотдела армии. Больше никого не надо, так как по совету Кирова закордонная разведка должна состоять из одного — двух человек, все ее дела находятся в голове, а «канцелярия» будет состоять из хорошей памяти и цифр, понятных только самому начальнику.