Брайан Стивенсон - Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил

Уолтер смотрел на меня с волнением.

– Приятель, не могу передать, что я сейчас чувствую! Все это время я ждал правды – и не слышал ничего, кроме лжи. Но сейчас я чувствую… что-то невероятное. Я просто…

Тут подошел помощник шерифа в форме и прервал нас:

– Нам нужно отвести его в камеру. Вам придется продолжить разговор там.

Выражение лица у этого белого мужчины средних лет казалось раздраженным. Я не стал заострять на этом внимание и сказал Уолтеру, что подойду к нему позже.

Когда люди выходили из зала, стало заметно, что надежды родственников Уолтера растут прямо на глазах. Они подходили ко мне и крепко обнимали. Сестра Уолтера Армелия, его жена Минни и племянник Джайлс – все они взволнованно обсуждали представленные нами доказательства.

Когда мы вернулись в гостиницу, Майкл тоже был полон воодушевления:

– Чепмену следовало бы просто позвонить тебе и сказать, что он хочет снять обвинения с Уолтера и отпустить его домой!

– Давай не будем ждать этого звонка затаив дыхание, – полушутливо ответил я.

Когда мы выходили из зала суда, Чепмен казался встревоженным. У меня все еще оставалась некоторая надежда, что он изменит свою позицию и даже поможет нам, но мы ни в коем случае не могли строить на этом свои планы.

На следующее утро я прибыл в суд пораньше, чтобы навестить Уолтера в его подвальной камере перед тем, как начнется слушание. Поднимаясь по лестнице, я растерялся при виде целой толпы чернокожих в фойе снаружи зала заседаний. Вот-вот должно было начаться слушание. Я подошел к Армелии, которая сидела вместе с другими в фойе, и она подняла на меня встревоженный взгляд.

– Что случилось? – спросил я. – Почему вы не в зале?

Если вчера в суд пришла огромная толпа, то сегодняшнее слушание собрало еще больше людей. Среди них были несколько представителей духовенства и пожилые афроамериканцы, которых я никогда прежде не видел.

– Они нас не впускают, мистер Стивенсон, – пожаловалась Армелия.

– В каком смысле – они вас не пускают?

– Мы пытались войти в зал раньше, а нам сказали, что мы не можем туда войти.

Молодой мужчина в форме помощника шерифа стоял перед входом в зал суда. Я подошел к нему, и он поднял перед собой руку, останавливая меня.

Скамьи, которые вчера заполняли сторонники Уолтера, были теперь в основном заняты пожилыми белыми. Это явно были люди, поддерживавшие Моррисонов и сторону обвинения. Это меня взбесило.

– Я хочу войти в зал суда.

– Вы не можете войти.

– Что вы имеете в виду, говоря, что я не могу войти? На сегодня назначено слушание, и мне нужно войти внутрь.

– Прошу прощения, сэр, вы не можете войти в зал суда.

– Почему это? – поинтересовался я.

Он продолжал стоять молча. Ничего не дождавшись, я добавил:

– Я адвокат защиты. Думаю, у меня должно быть право войти в зал суда.

Он пристально смотрел на меня, явно озадаченный.

– Э-э, не знаю… Я должен пойти проверить.

Мужчина исчез за дверью. Через пару секунд вернулся и нерешительно улыбнулся мне:

– Э-э, вы можете войти.

Я протиснулся мимо него, открыл дверь и увидел, что вид зала суда разительно изменился. Внутри, сразу за дверью, установили массивный металлодетектор, по другую сторону его сидела здоровенная немецкая овчарка, которую держал на поводке полицейский. Зал был уже наполовину полон. Скамьи, которые вчера заполняли сторонники Уолтера, были теперь в основном заняты пожилыми белыми. Это явно были люди, поддерживавшие Моррисонов и сторону обвинения. Чепмен и Валеска уже сидели за столом обвинения, делая вид, что ничего особенного не происходит. Это меня взбесило.

Я подошел к Чепмену.

– Кто сказал помощникам шерифа не пускать в зал суда людей, стоящих снаружи? – спросил я. Они уставились на меня так, будто не понимали, о чем я говорю. – Я буду разговаривать об этом с судьей.

Я развернулся на месте и направился прямо к комнате судьи, а прокуроры последовали за мной. Когда я объяснил судье Нортону, что родственникам и сторонникам Макмиллиана было сказано, будто они не могут войти в зал суда, несмотря на то, что сторонников обвинения впустили внутрь, судья закатил глаза. Вид у него был раздраженный.

– Мистер Стивенсон, вашим людям просто нужно приходить пораньше, – пренебрежительно сказал он.

– Судья, проблема не в том, что они не пришли пораньше. Проблема в том, что им сказали, что они не могут войти в зал.

– Никому не отказывают во входе в зал суда, мистер Стивенсон!

Судья повернулся и подал знак своему бейлифу, который вышел из комнаты. Я последовал за ним и увидел, как он прошептал что-то помощнику, стоявшему у дверей зала. Сторонников Макмиллиана все-таки впустили в зал – только теперь, когда он был уже наполовину заполнен.

Я подошел к двум священникам, которые собрали вместе всех сторонников Макмиллиана, и попытался объяснить ситуацию.

– Прошу у всех прощения, – сказал я. – Они сегодня совершили совершенно неподобающий поступок. Сейчас вас впустят, но зал уже наполовину заполнен людьми, пришедшими поддержать штат. Там не хватит мест для всех.

Один из священников, плотно сбитый афроамериканец, одетый в темный костюм, с большим крестом на шее, обратился ко мне:

– Мистер Стивенсон, все нормально. Пожалуйста, не волнуйтесь за нас. Сегодня мы выберем своих представителей, а завтра придем еще раньше. Мы никому не позволим обвести нас вокруг пальца, сэр!

Священники начали выбирать людей для представительства в суде. Минни, Армелии, детям Уолтера и нескольким другим разрешили войти внутрь первыми. Когда они назвали фамилию миссис Уильямс, казалось, заулыбались все вокруг. Миссис Уильямс, пожилая негритянка, поднялась с места и стала готовиться войти в зал. Она со всем тщанием поправила прическу. На ее седых волосах ловко сидела маленькая шляпка, которую она старательно выровняла. Затем леди вытащила из сумочки длинный голубой шарф, который элегантно обернула вокруг шеи. Только после всего этого она медленно прошествовала к двери, возле которой образовалась очередь из сторонников Макмиллиана. Ее полный достоинства ритуал заворожил меня, но когда очарование рассеялось, я сообразил, что мне и самому пора идти. Вместо того чтобы заниматься подготовкой свидетелей, как намеревался сделать, все это утро я потратил на разбирательство с глупым и пренебрежительным выпадом против сторонников Макмиллиана. Я миновал вереницу терпеливо дожидавшихся людей и вошел в зал, чтобы начать готовиться к слушанию.

Я уже стоял у стола защиты, когда краем глаза заметил, что миссис Уильямс, наконец, добралась до входной двери в зал. В шляпке и шарфике она представляла собой весьма элегантную картину. Ее телосложение не отличалось дородством, но во внешности этой женщины было нечто привлекающее внимание: я не мог отвести от нее глаз, пока она осторожно переступала порог и шла к металлодетектору. Она двигалась медленнее, чем все остальные, но держала голову горделиво, с несомненной грацией и достоинством. Миссис Уильямс напомнила мне пожилых женщин, рядом с которыми прошла вся моя жизнь, – женщин, чья доля была нелегка, но они не очерствели, не растеряли доброты и посвящали себя созданию и поддержанию своих общин. Миссис Уильямс глянула на ряды скамей, чтобы присмотреть для себя место, потом повернулась, чтобы пройти через арку детектора… и тут ее взгляд наткнулся на собаку.