Брайан Стивенсон - Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил

Я видел, как вся ее сдержанность в один миг улетучилась и на смену ей пришло выражение абсолютного ужаса. Ее плечи сгорбились, тело как-то осело; она застыла на месте. Больше минуты она простояла там, словно окаменелая, потом задрожала, и вскоре дрожь уже сотрясала все ее тело. Я услышал тихий стон. Слезы побежали по ее лицу, и она начала печально качать головой. Я продолжал наблюдать за женщиной; она развернулась и торопливо вышла из зала.

Мое настроение изменилось. Мне было непонятно, что именно случилось с миссис Уильямс, но я знал, что здесь, в Алабаме, полицейские псы и чернокожие, ищущие справедливости, никогда не ладили.

Я еще пытался избавиться от мрачного ощущения, что события этого утра были специально так задуманы, когда охранники привели в зал Уолтера. Поскольку присяжных на слушании не было, судья не разрешил мне передать ему гражданскую одежду, чтобы он переоделся, поэтому Уолтер был в тюремной форме. Ему позволили находиться в зале суда без наручников, но настояли на том, чтобы кандалы на ногах остались. Мы с Майклом коротко переговорили о порядке вызова свидетелей, пока остальные родственники и сторонники Макмиллиана постепенно проходили через металлодетектор, мимо собаки в зал суда.

Несмотря на утренние маневры обвинения и дурное предзнаменование в виде встречи собаки с миссис Уильямс, у нас состоялся еще один хороший день в суде. Доказательства, полученные от специалистов штата по психическому здоровью, которые имели дело с Майерсом после того, как он в первый раз отказался давать показания на суде и был послан на экспертизу в психиатрическую клинику тюремного типа «Тейлор Хардин», подтвердили показания Ральфа, которые он дал накануне. Доктор Омар Мохаббат объяснил, что Майерс сказал ему, «что полицейские обманом убеждали его либо принять наказание за убийство, в котором его обвиняют, либо «показать», что убийство совершил «этот человек». Мохаббат сообщил, что Майерс «категорически отрицал все, связанное с этим якобы совершенным преступлением. Он утверждал: «Я не знаю имени этой девушки, я не знаю времени этого преступления, я не знаю даты этого преступления, я не знаю места этого преступления»». Врач свидетельствовал, что Майерс заявил ему следующее: «Они велели мне сказать то, что они хотели, чтобы я сказал».

Показания других врачей подтвердили его слова. Норман Пойтресс из клиники «Тейлор Хардин» объяснил, что Майерс рассказал ему, что «его прежние «признания» – выдумка и были выбиты из него в результате запугивания со стороны полиции, которая держала его в физической и психологической изоляции».

Мы представили свидетельские показания еще одного сотрудника «Тейлор Хардин», доктора Камаля Наджи, который сказал, что Майерс рассказывал ему о «другом убийстве, которое случилось в 1986 году, когда девушку застрелили в химчистке. [Он] сказал, что «полицейские, а также мой адвокат хотели, чтобы я сказал, что отвез этих людей в химчистку и они застрелили ту девушку, но я не желаю этого делать». Майерс также сказал Наджи: «Они угрожали мне. Они хотят, чтобы я говорил то, что они хотят слышать, а если я этого не говорю, они говорят мне: «Ты отправишься на электрический стул».

У нас было свидетельство четвертого врача, которому Майерс признался, что на него давят, чтобы он дал ложные показания против Уолтера Макмиллиана. Бернард Брайант свидетельствовал, что Майерс рассказал ему, «что он не совершал этого преступления и что в то время, когда он сидел в тюрьме за [другое] преступление, местные полицейские власти ему угрожали и давили на него, чтобы он сознался в совершении преступления».

Мы весь день подчеркивали, обращаясь к суду, что все эти заявления были сделаны Майерсом до первоначального рассмотрения дела в суде. Эти заявления не только сделали нынешний рассказ Майерса более правдоподобным, но и были отражены в медицинских протоколах, которые не были переданы судебным адвокатам Уолтера вопреки требованию закона. Верховный суд США уже давно потребовал, чтобы обвинение раскрывало подсудимому все данные, которые оправдывают его или могут помочь ему бросить тень недоверия на слова свидетеля.

Сторонники, которых привели в суд представители штата, и родственники жертвы, казалось, растерялись, услышав представленные нами доказательства, которые усложнили простой нарратив, полностью принятый ими, – виновность Уолтера и потребность в быстром и гарантированном наказании. Сторонники штата начали мало-помалу покидать зал, а число чернокожих, которых впускали в него, продолжало расти. К концу этого второго дня я был окрылен надеждой. Мы поддерживали хороший темп, и перекрестные допросы заняли меньше времени, чем я рассчитывал. Я думал, что мы сумеем завершить свое дело до конца следующего дня.

В тот вечер, идя к своей машине, я был усталым, но довольным. К моему удивлению, на скамейке возле здания суда в полном одиночестве сидела миссис Уильямс. Она поднялась с места, встретившись со мной взглядом. Я подошел к ней, тут же живо вспомнив, как выбил меня из колеи ее уход из зала.

– Миссис Уильямс, мне очень жаль, что они так поступили сегодня утром. Им не следовало этого делать, и я прошу прощения, если они вас расстроили. Но, чтоб вы знали, дела сегодня у нас шли хорошо. Мне кажется, у нас был удачный день…

– Поверенный Стивенсон, я так переживаю, так переживаю! – перебила она и схватила меня за руки. – Мне следовало войти в этот зал нынче утром. Мне следовало войти в этот зал нынче утром! – дважды повторила она и зарыдала.

– Миссис Уильямс, ничего страшного, – успокаивающе проговорил я. – Им не следовало делать того, что они сделали. Пожалуйста, не волнуйтесь из-за этого, – и я обнял ее за плечи.

– Нет-нет-нет, поверенный Стивенсон! Мне нужно было быть в этом зале, мне нужно было быть в этом зале.

– Все в порядке, миссис Уильямс, все хорошо, – повторял я.

– Нет, сэр, мне положено было быть там, и я хотела быть там. Я пыталась, я пыталась, Господь свидетель, я старалась, мистер Стивенсон! Но когда я увидела эту собаку… – Женщина затрясла головой, потом уставилась вдаль с отсутствующим видом. – Когда я увидела эту собаку, я вспомнила про 1965 год, когда мы собрались у моста Эдмунда Петтуса в Зелме и попытались провести марш за свое право голосовать [14]. Они избили нас и спустили на нас собак. – Она перевела на меня печальный взгляд. – Я пыталась сделать шаг, поверенный Стивенсон, я хотела войти, но просто не могла этого сделать.

Пока она говорила, казалось, вокруг нее сгустилась целая туча печали. Она выпустила мою руку и побрела прочь. Я смотрел, как она садится в машину, где ее ждали другие люди, которых я видел в тот день в зале суда.