Валентин Клименко - Записки контрразведчика. Взгляд изнутри на противоборство КГБ и ЦРУ, и не только

Жомов молчал, прикидывая, что имел в виду Клименко. Большую часть последних десяти лет Александр Жомов занимался слежкой за американцами. Попутно выучил английский язык настолько хорошо, что мог свободно говорить на нем.

Он никогда не встречался ни с одним из своих объектов лично, но был уверен, что хорошо их знает. Внимательно слушал их разговоры, когда они считали, что находятся в своих квартирах одни. Знал, когда и как часто они любили своих, а иногда и чужих жен. Знал, какие у них проблемы на работе в Москве или дома, какие они получали звонки по прямой линии Вашингтон — Москва.

Жомов и его люди знали почти все, что им надо было знать об американцах, за исключением того, что они сделают в следующий момент. И теперь Клименко просил его придумать что-то для ответа и на этот вопрос.

— Сколько людей будет работать над этим? — спросил Жомов.

— Только ты, — ответил Клименко. При этом он поднял вверх один палец, но выражение его лица, что-то вроде полуулыбки, не изменилось. — Ты будешь один.

— Рэм Сергеевич? — вопрос Жомова был ясен. Знает ли об этом их шеф Красильников?

— Не стоит обсуждать это с Рэмом Сергеевичем, не надо его беспокоить.

По ответу Клименко Жомов не понял, был ли Красильников еще в игре или уже вне ее. Клименко помог ему понять ситуацию:

— Ты будешь докладывать мне, а я председателю.

— Значит, так: ты, я и Виктор Михайлович?

— Именно так, Саша. Ты, я и председатель Чебриков.

Клименко, наконец, улыбнулся…»

Бирден, естественно, не присутствовал в тот вечер в пресс-центре МИД СССР, но его профессиональный опыт и воображение позволили ему достаточно достоверно описать в своей книге суть памятной для нас с Жомовым встречи, за исключением некоторых нюансов.

В ходе того разговора мы действительно не касались никаких деталей предстоящей комбинации, а лишь обсудили, сможет ли Жомов сыграть эту роль, и я получил его предварительное согласие на участие в мероприятии.

При этом я неоднократно подчеркивал, что наш разговор носит предварительный характер и происходит здесь, в пресс-центре, а не на Лубянке, так как о нем никто из коллег не должен ни знать, ни даже догадываться. Что кроме его, меня, Красильникова, начальника Второго главного управления и председателя КГБ СССР никто не будет посвящен в суть дела.

Мы также обсудили, насколько вероятно то, что наше предложение будет поддержано Красильниковым и руководством КГБ СССР, и пришли к выводу, что это вряд ли произойдет. В новейшей истории контрразведки еще не было такого прецедента, чтобы в оперативной игре под видом инициативника использовался действующий сотрудник КГБ СССР.

Но, к нашему глубочайшему изумлению, сначала Красильников, а затем начальник ВГУ КГБ СССР Иван Алексеевич Маркелов и председатель КГБ СССР Виктор Михайлович Чебриков эту идею поддержали и поручили нам готовить мероприятие.

Мы с Жомовым ликовали от осознания доверия со стороны руководства КГБ к нам и от предвкушения грядущих интереснейших событий.

Предстояло отработать алгоритм наших действий: с чего начать, время и место действия, информационное обеспечение, последовательность наших шагов и т. д.

И мы пришли к следующим выводам — подход под видом инициативника необходимо осуществлять только к самому высокопоставленному разведчику резидентуры, то есть лично к резиденту, и в таком месте, где не будет свидетелей, и в первую очередь из числа сотрудников КГБ. Информация, которая будет передана резиденту, должна объективно и длительное время подтверждаться.

Операция началась в мае 1988 года.

Зная, что резидент ЦРУ в Москве Джек Даунинг, работавший под прикрытием должности первого секретаря политического отдела, то и дело совершает вместе с женой поездки на поезде из Москвы в Хельсинки для сопровождения диппочты или из Москвы в Ленинград для посещения Генконсульства США (для контактов с опергруппой ЦРУ) и, по сведениям наружного наблюдения, по ночам выходит покурить в тамбур, мы приняли решение использовать эти обстоятельства для прямого выхода сразу на резидента. В одну из таких поездок в июне 1988 года Жомов вручил Даунингу наше послание, в котором представился сотрудником Второго главного управления КГБ под именем Эдвин и предложил свои услуги американской разведке, но на определенных условиях.

Мы сообщили американцам, что Эдвин лично ведет разработку самого Даунинга, и в подтверждение передали оперативную фотографию Даунинга и его жены, сделанную службой наружного наблюдения несколько лет назад, еще во время первой командировки Даунинга в Москву, когда он работал под прикрытием должности гражданского помощника атташе по вопросам обороны.

Сообщили, что Эдвин знает организационные подробности работы по всей посольской резидентуре ЦРУ, и вручили американцу список московской резидентуры ЦРУ с указанием занимаемых американцами должностей и мест их проживания.

Эдвин выразил готовность передать американцам действительно секретные и совершенно секретные сведения о деятельности КГБ против ЦРУ США: о проникновении КГБ в центральный аппарат Лэнгли, вербовках сотрудников ЦРУ и дипломатов Госдепартамента США, о спецтехнике, установленной в американском посольстве.

Но главным в нашем послании была четко выраженная жесткая позиция Эдвина — в интересах собственной безопасности Эдвина столь важные для американцев сведения он обещал дать только на территории Соединенных Штатов и только после того, как они организуют его тайный выезд из СССР.

В обращении к ЦРУ было предложено, в случае их согласия, продолжить аналогичные контакты в поездах Москва — Хельсинки или Москва — Ленинград исходя из того, что Эдвин, в силу занимаемого положения, всегда заранее знает, есть ли за Даунингом наружное наблюдение или нет, и осведомлен о предстоящих выездах Даунинга из Москвы.

Даунингу был также передан список московских ресторанов, которые ему рекомендовано посещать по пятницам и около которых рекомендовано оставлять свою автомашину в качестве почтового ящика незапертой. В нее Эдвин будет подкладывать свои сообщения, а Даунинг в потайном месте своего портфеля оставит записки и вопросы для Эдвина.

Готовя информационный блок для американцев, мы исходили из того, что они объективно заинтересованы в приобретении такого ценнейшего и осведомленного в столь важных для них вопросах источника, как представитель контрразведки, сотрудник первого отдела ВГУ, и вряд ли откажутся от его приобретения.

Так оно и произошло — ЦРУ приняло наше предложение и условия связи и присвоило Эдвину, как позже стало известно, псевдоним Пролог.