Алексей Жадов - Четыре года войны

Не предполагал я тогда, что всего через три месяца мне, по уже с семьей, придется вновь совершить длинный путь из Ташкента в Москву, путь из мирной жизни в войну.

Размышляя о начавшейся войне, я пи минуты не сомневался, что нападение врага будет отбито и он будет разгромлен на своей собственной территории. Как было объявлено по радио, немецко-фашистские войска напали на нашу страну внезапно и этим обусловливалось некоторое их преимущество.

С такими мыслями утром 24 июня я подъезжал к Москве, полный надежд на то, что зловещие тучи, пришедшие к нам с запада в роковую ночь на 22 июня, развеяны стойкостью и мужеством войск приграничных военных округов.

Родная Москва уже жила беспокойно, настороженно и перестраивалась на военный лад. Оставив жену и дочерей в гостинице, я немедля отправился в Генеральный штаб. Здесь кипела напряженная работа. За показавшимися мне с первого взгляда суетой и беготней чувствовался деловой характер деятельности этого высшего рабочего органа Наркомата обороны.

Хлопоты, связанные с добыванием сведений с фронтов, передачей им соответствующих приказов и распоряжений, были настолько велики, что было не до разговоров со мной. С. К. Тимошенко находился в Кремле, начальник Генерального штаба Г. К. Жуков был занят, и я отправился в приемную Наркома обороны — к своему товарищу В. Е. Белокоскову.

— Знаешь что, — посоветовал он, — поезжай в Главное управление кадров, получи там предписание и двигайся к месту назначения. Обстановка на всех фронтах неясная, крайне сложная. Враг застал нас врасплох. Войска подверглись массированным ударам с воздуха в гарнизонах, а авиация на аэродромах, мы понесли большие потери. Повсюду идут ожесточенные бои. Вот все, что я знаю.

По его покрасневшим глазам и осунувшемуся от недосыпания лицу я понял, что в результате внезапного нападении немцев положение наших войск, по-видимому, крайне тяжелое и напряженное. Не допытываясь больше ни о чем, упросил своего старого друга пристроить где-либо в Москве семью. Василий Евлампиевич дал слово выполнить мою просьбу. Семье после моего отъезда выделили комнату на Сивцевом Вражке.

Получив предписание у кадровиков, я вечером 25 июня выехал поездом в Белоруссию. Поезд шел на Минск, он был спешно составлен в основном из сидячих пригородных вагонов. Моим попутчиком оказался авиатор полковник П. Ф. Науменко, следовавший в штаб ВВС Западного фронта. Он сразу завоевал мое внимание как интересный, располагающий к себе собеседник, и я тогда уже подумал, что такой человек должен быть хорошим командиром. И рад, что не ошибся в своих предположениях. Уже к середине 1943 года он вырос до генерал-лейтенанта авиации и командовал 15-й воздушной армией Брянского фронта, которая прокладывала путь ударным группировкам 3-й и 63-й армий, наступавшим на орловском направлении. На завершающем этапе войны генерал-полковник авиации Н. Ф. Науменко во главе своей армии успешно воевал в составе 2-го Прибалтийского фронта…

Летняя короткая ночь прошла быстро. Рано утром, глядя на шоссе, к которому местами близко подходила железная дорога, мы заметили необычно оживленное движение автомашин с запада на восток — уже полным ходом шла эвакуация семей военнослужащих, детей, стариков, женщин, различных государственных учреждений из западных районов Белоруссии. На запад также двигалось немало машин с людьми и различными грузами. По довольно беспорядочному движению на дорогах мы чувствовали, что события на фронте усложняются и развиваются не в нашу пользу. Тема разговоров была одна: глубоко ли вклинился противник, как наши войска дерутся, где и когда будут предприняты контрмеры для того, чтобы остановить его продвижение, а затем отбросить на запад.

Авиация немцев — мы к этому времени уже проехали Смоленск — нас пока не беспокоила. Да нам и в голову не приходило, что наши летчики допустят ее в глубь советской территории. Мой собеседник полковник Науменко утверждал, что Западный Особый военный округ располагает достаточным количеством истребителей, в том числе и новых образцов, чтобы надежно прикрыть войска и объекты тыла. Тогда мы еще не знали, какой большой урон был нанесен противником авиации наших приграничных округов. Только в первый день войны потери составили около 1200 самолетов, причем Западный Особый округ, по которому гитлеровцы наносили главный удар, лишился 738 самолетов.

Подъехав к Орше, мы заметили первые фашистские самолеты. Обстановка была настолько необычной, в какой-то степени еще мирной, что вначале мы приняли их за свои. Но когда на город посыпались бомбы, раздались взрывы и поднялись клубы огня и дыма, все увидели войну своими глазами. Неопытность и наивность людей просто удивляли: пассажиры из нашего и других поездов с первым разрывом бомб бросились внутрь вокзала, полагая, что здание может уберечь их. К счастью, обошлось без жертв. В здание вокзала не попала ни одна бомба.

Мы зашли к военному коменданту. Он сказал нам, что поезд дальше на запад не пойдет, в районе Минска положение неопределенное, а, по некоторым данным, для наших войск даже тяжелое. Полковник Науменко предложил поехать в штаб бомбардировочной дивизии, стоявшей под Оршей, выяснить там обстановку, а затем двигаться дальше по назначению. Предложение было разумное, да вдобавок нам еще и повезло: около вокзала оказалась машина из штаба дивизии, которой мы и воспользовались.

Командир дивизии, фамилии его, к сожалению, не помню, был хороню знаком моему попутчику и встретил нас весьма гостеприимно. Дивизия вела напряженные бои. Бомбардировщики группами непрерывно поднимались в воздух и шли бомбить врага. Немецкие самолеты иногда появлялись на подступах к аэродрому, но из-за сильной зенитной обороны пока что не могли прорваться к нему.

Время перевалило за вторую половину дня. Мы тут же, на аэродроме, пообедали, и командир дивизии поведал нам, что дела на фронте складываются неблагоприятно для наших войск, на аэродромах в результате первых массированных ударов вражеской авиации уничтожено много самолетов.

Вечером на машине, которую выделил нам комдив, объехав Оршу, выбрались на Минское шоссе и двинулись по направлению к Борисову. Зажигать фары было запрещено, поэтому пришлось ехать медленно. Движение затруднялось встречным потоком машин. Кроме того, все чаще на дороге попадались разбитые бомбежкой машины и воронки, которые надо было объезжать. И все-таки, как ни осторожно мы ехали, около полуночи на нас налетел встречный грузовик. Наш водитель в последнюю секунду удачно сманеврировал, и машину не разбило, а только повредило. Но продолжать на ней свой путь дальше было невозможно. Приняли решение вернуться в Оршу на какой либо попутной машине и обратиться вновь за помощью к авиаторам. Однако наши попытки остановить шедшие навстречу машины не увенчались успехом. Тем временем водитель не сидел сложа руки. Проявив чудеса изобретательности, он часа через полтора сумел устранить повреждения, и МЫ поехали дальше.