Алексей Шерстобитов - Эксперты

Шесть прошедших лет, с высоты сегодняшнего дня, как одно мановение волшебной палочки, превратили хулиганистого ребенка, не знавшего, что такое дисциплина и ответственность, во взрослого человека, отдающего себе отчет о своем месте не только в рядах флота, но и между крепкими плечами сослуживцев, которые не только поддерживали, но рассчитывали иногда на поддержку сами.

Если быть честным с читателем, а именно этого мы и будем придерживаться до самого конца, то флот был лишь в форме, под ней скрывался медик высшей категории, со специальностями судмедэксперта (которых часто путают с патологоанатомами [1] Патологоанатом — врач, который в медицинских учреждениях занимается поиском патологий в ближайшее время после наступления смерти, чаще всего на основе биопсийного или операционного материала у трупов, а иногда и у живых людей. Судмедэксперт — занимается всеми случаями смертей вне стационара, обследуя и части останков после прохождения любого времени, после наступления смерти, на улице, дома и т. д., в случаях насильственной смерти, неся юридическую ответственность. Также проводит экспертизу увечий и повреждений живым людям. , что расстраивает обе стороны) и психиатра, последняя — полученная и сегодня воплощающаяся в жизни мечта.

Жизнь достаточно благосклонно относилась к этому человеку, но честное и правильное отношение к существованию тел на основе белковых соединений заостряло внимание на душу. Мысль, впервые заставившая задуматься над существованием Создателя, при взгляде на очередной труп, напичканный пулями, выпущенными из двух АК-74, звучала примерно так: что этот кусок мясо заставляло двигаться, мыслить, любить, ненавидеть, в конце концов?

Вопросы далеко не всегда получают ответы сразу, а если и подсказываются кем-то, то все равно необходимо время для их осознания. Полностью оно пришло со смертью двоюродного брата…

Оставалось еще немного времени до обхода больных с тяжелыми патологиями. Мало кто признается, что тема эта интересна всем, для настоящего ученого она безгранична, поскольку мозг сам по себе бесконечен, а соответственно не изучен! Мероприятие это было ежедневным, но сегодняшнее отличалось особенными моментами: присутствием не только начальства, но и Владыки Матфея, патронирующего от РПЦ это заведение.

Заметим, что это не было событием из «ряда вон», но обычным и регулярно повторяющимся, не для проформы, не несущим неудобства или опасения. Напротив, епископ был духовным отцом нашего медика, можно сказать, другом и молитвенником в одном лице, а если взглянуть глубже, то можно было заметить, что он относился совсем поотечески, переживая за каждую мелочь, даже больше, чем родитель.

Окно само по себе выглядело непрезентабельно, мало того, настолько убогим был его вид, что будь такое же дома, приезжать туда не захотелось бы. Старые рамы в стенах доисторического корпуса темно-коричневого кирпича постройки еще «царевых времен», с арочными проемами и толстыми надежными стенами, имели не только стекла, но решетки.

Сколько можно смотреть в никуда через эту прозрачную, еще советского производства, преграду? Сколько угодно, если мысли твои касаются родного и волнующего. Перед взглядом расстилался обычный на первый взгляд дворик среднего размера, заасфальтированный, обуюченный еще лет сорок назад, с одной стороны закрытый от дождя навесом с лавочками и столиком. Баскетбольное кольцо на одном столбе, натянутая волейбольная сетка, разделяющие его почти пополам, слегка разрисованные, будто крепостные стены и накрывающее все это всегда разное, но всегда петербургское небо.

Немного отвлекал дымок, поднимающийся от сигареты. Втягиваемый дым приятно обволакивал теплом и ощущаемой тяжестью внутреннюю поверхность легких, страдающих хроническим бронхитом, и легонечко, с преображенным цветом, выдувался через губы… Ах эти выдающиеся, сладкие губки, которых «было много»! Скольких мужчин они привлекали, несмотря на отпугивающие и мало кем понимаемые специальности, и как мало их смогло коснуться!

Марина Никитична была уже как лет пять кандидатом медицинских наук. Недавно ей исполнился тридцать один год — возраст, когда женщины начинают задумываться не только о своем семейном положении, но и о надвигающейся старости, хотя все это больше предрассудки и веяния времени, а если точнее — нелепое порождение опасения поступками мужчин, предпочитающих в основной массе своей более молодых, без глубокого мира, неумелых, а значит не требующих никаких интеллектуальных и умственных затрат девушек, с пока еще гладкой кожей и уже поправленным лицом.

Озабоченность ее была совершенно напрасна, хотя в купе с ее решением положить конец бесчувственным отношениям, мог навевать холодок не столько уединения, сколько одиночества очага, где было все и даже больше, что по сравнению с настоящею любовью — ничто и прах, распыляющий надежду…

В слабом отражении стекла стоящий рядом мог рассмотреть тонкую, длинную шею, стройности которой могла позавидовать до самоубийства царица Египта Клеопатра. Эту часть тела окружали, длинные темно-каштановые вьющиеся волосы, зачесанные назад и собранные в тугой хвостик. Открывшийся благодаря такой прическе высокий красивый лоб уступал падающему, уже возбуждающемуся взгляду, изящный изгиб бровей и выделяющиеся ими огромные изумрудные глаза, взятые вкруг непомерно длинными ресницами. Тонкий, аккуратный, как и все в этой женщине, нос с выделяющимися крыльями совместно с этими самыми губками, создавали впечатление имеющихся в ее крови генов предков из далекой Эфиопии. И действительно, многое схожее с женщинами тех мест было налицо. На самом деле внешность ее совершенно ничего не говорила о настоящих родственниках, хотя с папой и с мамой была явная схожесть.

Любой антрополог смело мог бы заявить о правильных пропорциях, любой мужчина, не разглядывая, видел миллион «изюминок», разбросанных по всей индивидуальности этого врача, ее неземную чарующую красоту, обаяние и очень глубокий и проницательный, но когда необходимо и пронзительно колючий, даже ледяной взгляд.

Отдельными эпизодами выделялись очень красивой формы уши. Вся эта описываемая часть тела, возможно, не стала бы такой выдающейся, не доработай Господь ее отдельно, как делает редко, по особенному вдохновению, предназначая для чего-то, о чем сам человек вряд ли догадывается.

Волнующая грудь, спрятанная под форменной рубашкой и белоснежным халатом, накинутом поверх, была лишь частью прекрасного тела, вытянутого с идеальными пропорциями в рост сто семьдесят пять сантиметров, обладающего мягкой пластикой, врожденной грацией, замеченной еще в детстве и тем чувственным эротизмом, который может быть подарен только одному избранному ей, причем с точность до одной тысячной процента подходящему по всем параметрам, мужчине.