Теодор Гладков - Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента

Формально подчиненный министру юстиции, Гувер в последние годы своей жизни фактически перестал считаться с оным и обо всем, что считал нужным, докладывал лично президенту. Его вес и влияние в администрации Белого дома были столь внушительными, что ни один министр даже не пробовал одернуть своего подчиненного.

Ныне директора ФБР назначает президент США, при этом его кандидатура утверждается сенатом. У директора ФБР имеется только один заместитель и четырнадцать помощников, из которых одиннадцать возглавляют управления ФБР, а трое являются руководителями крупнейших отделений бюро: в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Вашингтоне (в котором расположена и штаб-квартира ведомства). ФБР имеет несколько десятков региональных офисов и несколько сотен менее крупных отделений по всей стране.

Вот с каким монстром должен был сосуществовать Яков Голос. Кроме того, ему нужно было считаться и с некоторыми другими учреждениями США, наделенными властными полномочиями: Службой внутренних доходов (налоговой) министерства финансов, Службой иммиграции и натурализации министерства юстиции, ну и, конечно же, с департаментом полиции Нью-Йорка.

Уже после смерти Голоса в его адрес с советской стороны было высказано немало упреков. В основном ему ставили в вину недостаточное соблюдение железных законов разведывательной деятельности (уточним: с позиции Лубянки).

Отчасти эти упреки справедливы. Тому есть объяснение. Яков Голос никогда не проходил обучение ни в одной разведывательной школе, ни даже на краткосрочных курсах ОГПУ/НКВД. Рядом с ним не было и опытного «дядьки-наставника», у которого можно было бы набираться ума-разума на ходу.

Голос, правда, обладал и собственным немалым опытом, полученным и в юности, и в последующие годы после образования Коминтерна и Компартии США. Это был опыт профессионального революционера. Однако законы, правила, нормы, требования конспирации революционера-подполыцика хоть и схожи, тем не менее, отличаются от тех, которых должен придерживаться профессиональный разведчик, тем более групповод. Независимо от того, действует он под каким-либо официальным прикрытием или является нелегалом.

Совсем иными принципами руководствуются революционеры и разведчики, когда обзаводятся помощниками. Революционер ищет единомышленников, разведчик — источники информации. (Правда, в обоих случаях возможны, в виде исключения, счастливые совпадения.)

Разведчик может вербовать агентов на материальной основе, может воспользоваться компрометирующими кандидата на вербовку фактами. Для революционера это заказано напрочь. Он должен искать соратников только на идейной основе.

Разведчик-дипломат в силу своего официального положения ограничен в установлении связей и знакомств, в посещении различных учреждений и организаций, в передвижениях не только по стране, но и по городу. Дипломат лишен возможности свободного выбора даже ресторана, тем более какого-либо сомнительного увеселительного заведения, сомнительного даже не с точки зрения контрразведки, но и обычной криминальной полиции или полиции нравов.

Яков Голос мог ездить и ходить куда угодно и когда угодно. В соответствии со своими правами гражданина США он не обязан был давать отчет в действиях никакому полисмену или агенту ФБР, если только не был застигнут с поличным при совершении уголовного преступления.

Дипломат при наличии у властей страны аккредитации против него каких-либо подозрений может быть объявлен «персоной нон грата» без всяких объяснений и выслан из страны в двадцать четыре или сорок восемь часов. Голоса как гражданина США выслать из страны было невозможно, предъявить обвинения ему могли лишь как бизнесмену в случае нарушения каких-либо законов ведения бизнеса, к примеру налоговых.

Круг знакомых и друзей Голоса, в отличие от такового у любого кадрового сотрудника советской внешней или военной разведки, был поистине безграничен. Прежде всего это сотни коммунистов и сочувствующих во всех уголках Соединенных Штатов. По своему положению председателя Контрольной комиссии Голос, по существу, являлся вторым лицом в Компартии после Браудера и мог взять на заметку любого коммуниста, изучить его личные и деловые качества, оперативные возможности на предмет привлечения к сотрудничеству по линии разведки. При этом он далеко не всегда сообщал потенциальному источнику, что получаемая от него информация предназначалась для советской разведки. В большинстве случаев говорил, что данная информация требуется руководству Компартии. Как правило, такой подход действовал безотказно.

В ряде случаев новые агенты догадывались об истинном положении дела, но делали вид, что ничего не подозревают. Такая игра их устраивала.

Огромные возможности предоставляло и официальное положение Голоса как руководителя туристической фирмы. Хороший психолог, обладавший к тому же, по свидетельству многих знавших его людей, немалым личным обаянием, Голос легко находил среди сотен посетителей «Уорлд Туристе, Инк.» таких, кого можно было на какой-либо основе привлечь к сотрудничеству. Или в качестве настоящих агентов, или же просто источников ценной информации (порой одноразовой), не подозревающих иногда, что делятся важными данными с одним из нелегальных резидентов советской разведки.

Наконец, многие знакомые Голоса были выходцами из бывшей Российской империи, американцами в первом или втором поколении, некоторые — евреями, еще не растерявшими духовных связей с Родиной. Для них Яков Голос был прежде всего своим человеком, с которым они могли разговаривать на не забытом русском языке.

Дэвид Даллин проницательно — отдадим ему должное — подметил: «Выходцы из стран с сильными революционными традициями, пропитанные политическими сантиментами предреволюционной России, они были идеалистами, готовыми к самопожертвованию, с конспирацией в самой их крови» [56] Даллин Д. Шпионаж по-советски. — М., 2001. — С. 363. .

Советские разведчики, направляемые в 30-е годы в США: Борис Базаров, Петр Гутцайт, Исхак Ахмеров и другие, — как правило, имели опыт легальной и нелегальной работы в Европе: в Германии, Франции, Англии, иных странах. В них издавна существовали хорошо отлаженные, со значительным штатом кадровых сотрудников и разветвленной сетью осведомителей контрразведка, иные спецслужбы. Соответственно, наши разведчики привыкли работать именно в крайне жестких условиях конспирации.

В Соединенных Штатах до поры до времени ничего подобного еще не было. Пресловутое Федеральное бюро расследований обладало огромным опытом борьбы с организованной преступностью, в том числе так называемой беловоротничковой. Но подлинной контрразведкой ФБР еще только становилось.