Семен Резник - Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

За несколько месяцев до рождения Юры Николай Иванович в Берлине встретился с отцом. Конечно же, рассказал обо всех близких и поделился своей радостью: ожидаемым пополнения семейства. Не исключено, что именно эта новость заставила Ивана Ильича с особой остротой почувствовать свое одиночество и усилила его тягу к семье.

Николай Иванович тотчас начал хлопоты, видимо, через Горбунова. Летом следующего года Иван Ильич смог вернуться домой.

Увы, уже было поздно…

Но младшего внука, коему исполнилось полгода, он успел повидать. В письме Подъяпольскому от 25 августа 1928 г. Николай Иванович извинялся за то, что хотя был в Саратове, не смог его навестить: «Торопиться надо было. Приехал вовремя. Вернулся фатер из-за границы и через две недели умер от миокардита» [424].

Старший внук Ивана Ильича А.Н.Ипатьев вспоминал: «Летом 1927 г. [правильно 1928] дедушка приехал в Ленинград и там заболел, возможно, заболел он дорогой. Дела его, видимо, были плохи, так как почти все близкие ему взрослые поехали в Ленинград (мама, Сергей Иванович и бабушка). Николай Иванович был в то время в Ленинграде. Дней через десять они вернулись с фотографиями похорон дедушки и его вещами, из которых мне достались костюм, серая шляпа и галстук. Это был мой первый европейский костюм, которым я весьма гордился, хотя висел он на мне мешком. Попал ко мне и исполинский дедов чемодан, с которым, по семейным преданиям, ездил он еще до революции на Нижегородскую ярмарку. Только в 1931 г. я побывал на могиле деда в Александро-Невской лавре» [425].

Мать семейства, Александра Михайловна, переживет мужа на десять лет.

С.И.Вавилов: «Матушка умерла в ночь с 4 на 5 апреля, 20 минут первого часа ночи в Кремлевской больнице. Заболела 12 марта. <���…> Гангрена ноги. Сознание быстро уходящее. Смерть. Открытые, широко открытые в последний раз глаза и последнее дыхание. Святая, нежная душа» [426].

Сергей Иванович вклеил в дневник фотографии матери на смертном одре, снятые Олегом Вавиловым, и три письма жены – два написаны до и одно после кончины: «Милый мой Сереженька! Сегодня приехал Николай – прямо ко мне. Звонили Александре Ивановне Ипатьевой] и в больницу, но ничего не добились, и он поехал туда. Его пустили к матушке. Она его узнала. Он ее спросил, больно ли ей, она головой и рукой дала понять, что нет. Говорила что-то, но он ясно понял только “Олег”. Лежит спокойно и не мечется. Он пробыл у нее час, потом приехал ко мне и плакал, бедный» [427].

Прося Сергея Ивановича, который тоже был нездоров, освободиться от чрезмерных нагрузок, дабы обеспечить себе посильное существование, она замечала: «Вся беда в том, что вы, Вавиловы, так сильны духом, что не верите, что вы чего-то“ не можете”» [428].

Через полгода после смерти отца резанула Николая Ивановича по сердцу другая утрата: в несколько дней ушел из жизни Гавриил Семенович Зайцев.

В январе 1929 года Зайцев со всем семейством (жена Лидия Владимировна, сын Ваня, дочь Маша) отправился из Ташкента в Москву, чтобы оттуда поехать в Ленинград, где он обычно проводил зимние месяцы, работая в библиотеке Института прикладной ботаники и других библиотеках. На этот раз поездка была особенно важной. По инициативе Вавилова в Ленинграде был запланирован Всесоюзный съезд по селекции, семеноводству и племенному животноводству. Ожидалось участие практически всех крупных ученых страны, были приглашены ведущие генетики и селекционеры западных стран, что придавало съезду международный характер, широко привлекалась молодежь – всего до полутора тысяч участников. Зайцеву предстояло выступить с программным докладом: «Пути селекции».

Путь из Ташкента в Москву занимал несколько дней. В соседнем купе ехал знаменитый хирург Алексей Васильевич Мартынов, приятный человек, интересный собеседник. В дороге люди сближаются быстро: они успели не только познакомиться, но и подружиться. Ночью Гавриил Семенович почувствовал острую боль в животе – настолько сильную, что пришлось постучаться в соседнее купе.

Осмотрев больного, пощупав живот, Мартынов посоветовал приложить грелку. Согревание постепенно утихомирило боль, позволило уснуть. Утром Гавриил Семенович почувствовал себя лучше. Когда поезд прибыл в Москву, сам понес тяжелые чемоданы.

…Снова схватило уже в Москве, в квартире брата Николая, у коего они остановились. Приступ опять случился ночью, и снова пришлось будить врача, благо по соседству жил знакомый терапевт. Тот тотчас определил: приступ аппендицита, требуется срочная операция.

Утром Лидия Владимировна помчалась на Пироговку, в институт Мартынова. Тот не мешкая положил больного на операционный стол. Операция прошла успешно, но было уже поздно. Оказалось, что тогда, в поезде, Мартынов допустил страшную ошибку. Сам учил студентов: приступ аппендицита требует немедленной операции, а если обстоятельства не позволяют, надо приложить лед, чтобы замедлить воспалительный процесс, а не грелку, которая его ускорит.

Вскрыв брюшную полость больного, хирург увидел, что воспаленный аппендикс лопнул, гной разлился, начался перитонит. До эры антибиотиков медицина в таких случаях была бессильна…

Гавриил Семенович прожил еще несколько дней – это были дни мучительного умирания. За день до смерти он продиктовал короткое завещание: все его рукописи и материалы передавались Вавилову, в Институт прикладной ботаники.

Много лет спустя, работая над книгой о Зайцеве, я нашел этот архив в Отделе хлопчатника ВИРа. В нем, кроме многого другого, оказалось 55 писем Вавилова – оригиналов, из коих только два или три были известны по копиям в архивном фонде ВИРа [429].

Гавриил Семенович скончался в Москве 17 января 1929 года, не дожив до 42 лет. В Ленинграде в этот день завершился съезд по селекции и семеноводству. На следующий день в Институте прикладной ботаники был траурный митинг. Вавилов выступил с проникновенной речью. Внезапная кончина друга, полного сил, с особой остротой напомнила о том, как быстротечна человеческая жизнь и как важно иметь большую цель и двигаться к ней кратчайшим путем, не уклоняясь, не размениваясь на мелочи.

Поработать в науке Зайцеву пришлось очень недолго, всего 14 лет, из коих ряд лет был заполнен борьбой за выживание науки о хлопчатнике, да и за физическое выживание себя и семьи. Между тем сделано было фантастически много!

Зайцева интересовала ботаника, география, происхождение разных видов хлопчатника, физиология развития, агротехника, генетика, селекция. Во все эти области он внес революционные идеи, стал лидером мировой науки о хлопчатнике, фактически создал эту науку. Он глубоко воспринял идеи Вавилова о гомологических рядах и центрах происхождения, опирался на них в своих исканиях. Ему Вавилов направлял весь материал по хлопчатнику, поступавший в Институт прикладной ботаники из экспедиций или в порядке обмена. Зайцев вывел ряд превосходных сортов, произвел революцию в семеноводстве хлопчатника. Работа с каждым годом приобретала все больший размах, становилась все более плодотворной. Половина всех площадей под хлопчатником в стране была занята сортами Гавриила Зайцева…