Екатерина Наговицына - Снайпер в Чечне. Война глазами офицера СОБР

От неприятного воспоминания по телу пробежал озноб. И в это время со спины послышался легкий шорох и тихий голос сказал:

— Ну, здравствуй, Арбиша.

Оборачиваясь, чеченец очень удивился блеснувшей в холодном свете полной луны полоске стали.

Наутро тело бандита Арби Юсупова найдут соседи. Сбежится народ, и все в ужасе будут смотреть даже не на затолканные в рот отрезанные уши, а на дыру в груди, где раньше билось сердце помощника главаря банды Касумова.

А всего несколькими часами позже расправы в расположении отряда около вольеров, где жили овчарки кинологов, к одиноко стоящей фигуре подошел разведчик.

— Ты была права, Тамара. — Он встал рядом, так же глядя на низко блестящие звезды. — Знаешь, у этого «чеха» были часы Федора. Он скулил и уверял, что это его, еще отцовские. Но я-то точно знаю чьи. Я сам эти «командирские» Федьке подарил на день рождения, пожелал, чтоб долго и исправно отсчитывали его жизнь. И вот друга уже нет, а часы есть. Этот ублюдок трофей себе на память оставил, мерзота. — И, словно спохватившись, протянул то, что сжимал в руке. — Это тебе. Как просила.

И Крушнов, отдав ей мертвое сердце, развернулся и пошел прочь.

Тамара окликнула его:

— Саша, сколько времени?

Разведчик, скользнув взглядом по всегда точным «командирским», не оборачиваясь, крикнул:

— Десять минут четвертого.

Когда силуэт скрылся за палатками, Тамара равнодушным взглядом мазнула по тому, что держала в руках, и вдруг с такой силой сжала ладони, что сердце лопнуло и ошметки плоти и сгустки крови стали падать в вольер, где их тут же начали жрать вечно голодные собаки. Тамара одним движением вытерла ладони о деревянную перегородку и, не торопясь, пошла в сторону своей палатки. Пора было ложиться спать.

Напасти не оставляли отряд. На следующем выходе по проверке территории группа опять нарвалась на засаду. Бандиты пропустили головной дозор и, когда ядро невольно растянулось на труднопроходимом горном участке, дали залп с нескольких стволов. Васеев даже понять ничего не успел, когда пуля ударила его в грудь и опрокинула с такой неожиданной силой, как будто невидимая кобыла лягнула в грудь копытом. В голове первой проскользнула мысль, от которой бросило в жар: неужто подрыв?

Несколько минут он продолжал скрюченно лежать, как рыба, выброшенная на берег, хватая вмиг пересохшим ртом воздух. Грудь при каждом вздохе раздирала ломота, как будто в легких разбили бутылку и она разлетелась на тысячи маленьких острых осколков, впившихся в грудину, мешая дышать и двигаться. Даже без врача было понятно, что сломано ребро, а может, и не одно. Но Володя благодарил себя за то, что не брезговал надевать на все выходы бронежилет. Пуля пробила два полных автоматных магазина и завязла в броне. Все это было цветочками по сравнению с тем, что могло бы быть. Немного успокоив рвущееся из груди сердце, со стоном перекатился в сторону и, только оказавшись за ближайшим деревом и отдышавшись от вновь резанувшей кипучей боли, через пелену плавающих в глазах красных пятен смог наконец осмотреться.

Скоротечный бой прошел без него. Парни, которых он сам лично натаскивал и тренировал, не подвели. Слаженно отбили нападение. И сейчас, рассредоточившись, залегли за укрытия, выбрав самые выгодные позиции. По нависшей тишине, которую разрывал только крик двух раненых бойцов, было понятно, что бандиты уже сбежали. Напакостили и смылись, не дожидаясь последствий. Опираясь на собственный автомат, Вова тяжело поднялся. От нехватки воздуха и обжигающей рези голова закружилась и в глазах потемнело, но он смог удержаться на ногах и уже секунду спустя нашел в себе силы начать отдавать команды. Радист вызывал подмогу. Раненых перевязали и вкололи промедол. Васеев от помощи отказался, понимая, что тем двоим она важнее, только лишь, морщась, стянул с себя разгрузку и бронежилет. Правда, уже в расположении ему стало хуже. Видимо, растрясло в машине. Док, осмотрев внушительную гематому и прощупав место удара, сокрушенно поцокал языком, пробормотав его давешнюю мысль о том, что могло быть хуже, и еще нечто успокоительное про то, что это однозначно до свадьбы заживет. Вначале, когда Василевский предложил ему ехать вместе с остальными ранеными в госпиталь в Ханкалу, Володя отказался, но командир был непреклонен:

— Езжай, Вов, здоровье одно.

— Андреич, ты чего меня рано списываешь? Я еще из-за такой ерунды по госпиталям не мыкался! — И дружок, насупившись, отвернулся, смяв в сердцах сигарету и отбросив ее в сторону.

Игорь усмехнулся и протянул ему целую сигарету.

— Не психуй. Покажись врачам. Возьми справку, будет не лишнее. И обратно. А чтоб ты не думал, что я хочу тебя скинуть, то проследишь, чтоб парней нормально отправили в госпиталь, и заодно продукты получите.

— Вот это другое дело! — просиял Володя и осторожно, чтоб не закашляться, затянулся сигаретой.

Правда, его радужное настроение как водой смыло, когда он увидел, что с ними в Ханкалу едут и девчонки.

— Это еще чего? — недовольно протянул он Василевскому.

— Вовка, не кипятись. Ты пока парней будешь оформлять, девчата с парочкой бойцов до рынка мотнутся. Закупятся. Надоела казенщина, сил нет. А как ни крути — скоро Новый год.

До Ханкалы доехали, не проронив ни слова. Парни, обколотые обезболивающим, спали в болезненном сне. Кира с тревогой вглядывалась всю дорогу в их пожелтевшие лица. Она как будто сама дышала вместе с ними. Очень тщательно вымеряя каждый вздох и сравнивая его с тем, как неслышно, почти незаметно дышат раненые. Сдерживая себя от простого человеческого порыва сесть прямо на дощатый пол «Урала» и гладить их по голове, уговаривая потерпеть еще немного и внушая, что обязательно все будет хорошо и они поправятся. Но почему-то было стыдно этой слабости. Не хотелось показаться размазней и сопливой девчонкой перед заместителем командира, который, когда залезал на борт, сделал привычный ему рывок и аж задохнулся от накатившей боли и, не совладав с собой, со стоном осел. Кира участливо придержала его, и он тут же отпрянул от нее, скривившись, как будто съел что-то кислое. Чем очень сильно расстроил и даже обидел ее. Она же от чистого сердца хотела помочь. Но было понятно — Васееву не нужно подобное участие. Дальнейшую дорогу он просидел, привалившись на борт, устало прикрыв глаза, только иногда, когда машину сильно подкидывало на ухабах, морщился и почти незаметно вздыхал.

Кира изредка, украдкой поглядывала на него. Мужественное лицо притягивало к себе взгляд. Она искренне не понимала, за что заместитель командира так их не любит. Ведь ничего плохого они не совершили и даже ни в чем никого не подвели. И вдруг она поймала себя на совсем детской мысли: очень вдруг захотелось, чтобы этот суровый дядька оценил бы и похвалил ее когда-нибудь как хорошего бойца. Конечно, она понимала, что это из области мечтаний.