Екатерина Наговицына - Снайпер в Чечне. Война глазами офицера СОБР

— Ты слюнями не брызгай. Хочешь, расскажу, как я все это вижу? История твоя банальна до невозможности: был ты офицером грамотным, смелым, лихим и бесстрашным, делами доказывал, что ты лучший. И поверил, что поймал военную птицу удачи за хвостик. Да вот только тогда осечка вышла: на одном из заданий нарвалась твоя рота на засаду. К тому моменту, когда кончились патроны, погибли почти все, кроме тебя да еще пары молоденьких пацанов, но и вам выхода не было. Зажали вас грамотно и жестко. Смерть твоя стояла пред тобой, ожидая, когда ты разожмешь ладонь с гранатой. Да вот только не смог ты этого сделать. Чеченец у тебя гранату забрал. А потом ты же ему и рассказал, кто ты и откуда, а он предложил то, от чего ты не смог отказаться, — жизнь, да еще деньги, до которых ты всегда охоч был. Взамен, правда, заставил убить тех двоих солдатиков и все это на видеокамеру снял. Вот так поступил ты на службу к бандитам. И все у тебя ладненько пошло. Только вот совесть иногда, в самом начале, еще будила по ночам, но потом ты сумел и ее придушить. Действовал ты действительно талантливо, изворотливо, да так, что даже друзья подумать на тебя не могли. Вон даже не побоялся засаду сам на себя устроить, чтоб все кружевно выглядело. Парней подставил. Ну да тебе не привыкать сослуживцев в расход пускать. Правда? Так что ты мне здесь военные песни не пой. Лучше расскажи-ка, каково тебе было деньги тратить, которые ты за Ритку и остальных девчат получил. Это после того, как она тебе осколки из руки вытянула и от гангрены спасла.

— С удовольствием!!!

И в этом визге предателя, в его нечеловеческом оскале было столько ненависти, что даже видавшую на войне всякое Тамару передернуло. Тупорылая пистолетная пуля с характерным хрустом свернула переносицу и вынесла затылок, а то, что когда-то было человеком, посвинячьи хрюкнуло, свело мгновенно остекленевшие глаза в кучу и тяжело опрокинулось навзничь, проломив снежную корку.

Тамара, убирая макаров, подошла к телу и пристально, как бы сканируя, вгляделась в распростертое тело. Потом наклонилась и резким движением сорвала с шеи какой-то старинный оберег.

— Магия, твою мать, — усмехнулась она и поспешила обратно.

Кира несколько раз с трудом выныривала из липкого пульсирующего забытья. Но дикая, разрывающая голову боль ввергала ее обратно; она успевала только ощутить, что тащат ее за лямку от разгрузки волоком по мерзлой земле. Страх пойманной птицей бился в груди, опять и опять заставляя приходить в себя. И, собрав силы, наконец она смогла сфокусировать взгляд и увидела, что ее окружают бородатые чеченцы и, глядя на нее, довольно щерятся:

— Попалась, ведьма!

Стон сорвался у нее с губ от понимания реальности всего произошедшего, и она попыталась вырваться. Тогда один из них ударил ее ботинком в лицо, и тошнотворная темнота опрокинула ее в беспамятство.

Правда, перед тем как в очередной раз сознание потухло, успела заметить затуманенным от боли взглядом, как мечется за прозрачными ветками кустарника и обледеневших деревьев, преследуя их, огромная бесформенная черная тень.

— Спаси меня… — прошептала она беззвучно разбитыми губами и провалилась во мрак.

Шли бандиты долго, все дальше углубляясь в труднопроходимые места. Пока, выдохнувшись, не решили сделать привал. Удивляясь, как такая маленькая и на вид хрупкая девушка может быть настолько тяжелой. Подумали, что сам шайтан тянет к земле, мешая им тащить ее до хорошо скрытой базы.

Наконец они расселись на поваленных деревьях, с проклятиями швырнув свою окровавленную добычу на мерзлую, припорошенную снегом землю. Закурили и стали вслух решать: надо ли тащить ее дальше или лучше разделаться с ней прямо здесь. Но легкой смерти девушке-снайперу никто не желал, и поэтому все сошлись на том, что надо собраться с силами и дотянуть до базы, где и ответит эта тварь за все.

И вот когда они решали, как медленно и с удовольствием будут резать эту русскую на куски, к ним, не пошевелив на ветках снег, из леса вышла женщина, настолько нереальная в этом месте со своими распущенными ярко-каштановыми волосами и изумрудными глазищами, что чеченцы сначала подумали, что это наваждение от усталости, и лишь секундами позже вскинули автоматы, уперев в нее черные стволы.

— Отпусти ее, Усман. Это не та, которую ты искал, — сказала она спокойным, бесстрастным голосом.

Главарь в непонимании уставился на нее.

— Слышишь, что я тебе говорю, Касумов? Я — ведьма.

Главарь уже оправился от неожиданности и, вскочив, попытался выстрелить, но оружие дало осечку. Судорожно передернув затвор и пробормотав проклятие, он повторил попытку, но опять тщетно — ударник только щелкнул вхолостую.

— Отпусти ее, и мы с тобой сможем поквитаться, а иначе не взять вам меня.

Равнодушно окинула присутствующих холодным взглядом, остановилась на самом молоденьком и, уперев в него указательный палец, сказала:

— Слушай ты, Макка Дадаев, сын Руслана Дадаева, внук героя Отечественной войны Хамзы Дадаева, и запоминай. Сейчас ты возьмешь девчонку и потащишь обратно, до самого расположения отряда. Передашь ее часовым и вернешься домой, там родные тебя заждались. Не твоя это война. Но запомни, если остановишься и выпустишь из рук разгрузку до того, как доберешься до нашей базы, в тот самый момент умрет твоя мать. Веришь мне?

Парень подтверждающе кивнул, судорожно дернув острым кадыком, и как завороженный взялся за разгрузку и потащил снайпера обратно, откуда они пришли.

Усман удивленно проводил его взглядом, но ничего не сказал.

Когда парень с тяжелой ношей скрылся в сумраке темнеющего леса, Тамара оглядела всех боевиков, и по ее лицу скользнула еле заметная ухмылка.

— Товарищ подполковник! Товарищ подполковник! — В палатку ворвался запыхавшийся солдатик и, встав как вкопанный перед ошарашенным Василевским, судорожно начал хватать воздух, чтоб восстановить дыхание. — Там чеченец какой-то приполз ненормальный! Кирюху притащил. А сам бормочет ерунду какую-то и намертво в разгрузку ее вцепился, так что оторвать не смогли. Пришлось Киру из нее доставать. А после того как майор Лозовой на руках девчонку в медчасть унес, вообще не в себе стал, рыдал и кому-то все время объяснял, что он все выполнил, и просил пожалеть его мать. На расспросы не отвечает и, по-моему, вообще не совсем понимает, где находится.

— С Кирой что? — накидывая на ходу бушлат, спросил Василевский.

— Не знаю. Голова разбита. Без сознания. Сейчас у врачей, — докладывал солдатик, поспешая за быстро идущим командиром.

— А Тамара где?

— Не знаю, товарищ подполковник.

Молоденький чеченец, весь грязный, в разодранном маскхалате, был и правда на грани помешательства. Бессильно привалившись к блоку, размазывал слезы грязными руками, из которых так и не выпустил разгрузку, он разговаривал с темнотой. Добиться что-либо от него не представлялось возможным, и Василевский от досады только махнул рукой.