Николай Гринкевич - Строки, имена, судьбы...

Алма-Ата «Өнер» 1988

Путешествовать можно не только в пространстве, но и во времени. Для этого не обязательно быть фантастом, владеть волшебной лампой Аладина. Надо лишь захотеть и суметь прорваться сквозь годы в тот отрезок человеческой истории, который по тем или иным причинам до сих пор хранит от нас какие-то загадки или тайны. И быть в этом путешествии не торопливым туристом, а терпеливым и неутомимым исследователем.

Просто ли это? Думаю, что нет. Ощутить дыхание давно ушедших лет, почувствовать их пульс — дано далеко не каждому.

Канувшие в вечность эпохи никогда не покидали Землю, застывая в облике городов, произведениях литературы и искусства, откладываясь в памяти людской. Они вокруг нас и в нас самих. Однако прошлое оставляет за собой и такие следы, которые со временем блекнут, путаются, могут вообще исчезнуть, стать для других поколений трудноразрешимыми загадками.

Автор этой книги — заведующий литературной частью Казахского государственного ордена Ленина академического театра оперы и балета имени Абая, член Союза журналистов СССР, бывший оперный артист Николай Николаевич Гринкевич принадлежит к тем редким и счастливым путешественникам во времени, которые всю жизнь собирают и хранят осколки давно отшумевших событий и человеческих судеб. Хранят, не таясь, не замыкаясь от людей, не только ради удовлетворения собственных духовных интересов, но ради того, чтобы, соединив их воедино, рассказать своим современникам о новых, неведомых, часто потерянных памятью гранях прекрасного. В этом отношении он напоминает мне реставратора, восстанавливающего из маленьких, разрозненных керамических кусочков старинную мозаику, найденные на дне морском или при раскопках древнего кургана греческую амфору, византийский кувшин, скифскую вазу.

Мы познакомились более двадцати лет назад, когда Казахское телевидение готовило один из самых первых своих телерепортажей по ПТС. Его вели из квартиры Гринкевичей.

Зрители попали в домашний музей, обладатель которого увлеченно рассказывал о хранящихся у него уникальных книгах и произведениях живописи, о подлинных автографах и фотографиях, о литье из чугуна и бронзы, об орденах и медалях. Времени, отведенного для этой встречи, нам, конечно, не хватило. Мы попросили Николая Николаевича вернуться к своей коллекции в следующих передачах, и он согласился, неоднократно выступал перед телезрителями и радиослушателями, писал о своих поисках, находках и открытиях для читателей «Вечерней Алма-Аты», «Огней Алатау» и «Ленинской смены».

Я уже упоминал, что Гринкевич собирает коллекцию не только ради собственного удовольствия. Вот несколько примеров. Завершив в Республиканском академическом русском театре драмы имени М. Ю. Лермонтова работу над премьерой спектакля «Заговор императрицы», народный артист СССР Евгений Диордиев написал в книге отзывов коллекционера: «Уважаемый Николай Николаевич! Позвольте выразить Вам искреннюю благодарность за помощь мне в постановке юбилейного спектакля. Ваша замечательная коллекция и знание эпохи помогли мне достоверно отобразить ряд эпизодов, форму одежды, ордена, знаки отличия, ритуал, этикет и многое другое. Ваше бескорыстие в большом деле чрезвычайно покоряет нас — режиссеров, артистов и всех работников театра. Желаю Вам больших успехов в развитии и приумножении Вашей коллекции».

Во время съемок художественного телефильма «Курмангазы» заслуженный артист республики режиссер Тураш Ибраев рассказывал мне:

— Представьте себе самочувствие актеров, когда они пользуются на сцене не бутафорией из папье-маше, а подлинными вещами. Два важнейших интерьера были полностью оформлены экспонатами из коллекции Гринкевича. Стены казачьей хаты, в которой Курмангазы скрывается от погони, увешаны подлинными иконами, старинными резными деревянными блюдами, рушниками, лубочными картинками. Многие вещи имеют свою биографию. Оказывается, шпага в кабинете Перовского принадлежала деду Гринкевича, им же еще в прошлом веке были привезены из Молдавии турецкие ятаганы.

И еще одна запись в книге отзывов: «Горячо благодарю Вас за помощь, оказанную в подготовке спектакля „Шестое июля“. В Вашей коллекции много материалов, которые могут интересовать театральных художников и оказать им неоценимую помощь в работе над историческими спектаклями. Большое спасибо Вам за Ваш огромный труд… Художник Владимир Семизоров».

Консультирование музыковедов и журналистов, персональная выставка, посвященная столетию со дня рождения великого русского певца Федора Ивановича Шаляпина, и вот, наконец, как итог многолетней кропотливой работы — книга, которую Н. Н. Гринкевич назвал «Строки, имена, судьбы».

Это — книга-исследование. Она во многом биографична. Истоки ее — в юности автора, когда начиналось его увлечение археологией, живописью, музыкой, литературой и историей, когда начиналась его коллекция. Одна из ее глав переносит нас в старую Софию, где Николай Николаевич родился, долгие годы жил, учился, закончил лицей, актерскую студию при Софийской Народной опере.

…Трудно себе представить, сколько людей в мире увлекаются в детском возрасте коллекционированием, но лишь для немногих это увлечение со временем становится постоянной потребностью, страстью, источником творческого вдохновения на всю жизнь, материалом для размышлений над прошлым, настоящим и будущим.

Со страниц книги говорит с нами время далекое и близкое, ставшее нашей историей. Георгиевские кресты, камергерский ключ, забытые фотографии и старые письма, автографы и рисунки, ноты, книги и журналы становятся поводом для увлекательных повествований.

Каждому исследованию, каждому открытию всегда предшествует удивление. Человек, не способный радостно удивиться при виде, скажем, потускневшего колокольчика с надписью «Дар Валдая», едва ли отправится в путешествие в глубь пашей истории на лихой тройке, под звон бубенцов, чтобы ответить на вопрос о том, кто же в действительности является подлинным автором стихотворения «Однозвучно гремит колокольчик»…

Каждый раз находка, порой совсем случайная, рождает поиск, открытие, а они задают новые загадки, и уже нет покоя коллекционеру-исследователю, пока не найдет он ответа, не свяжет разорванные нити, не восстановит разбитое временем зеркало, чтобы отразилось в нем то, что ищет он в своей коллекции, в старых энциклопедических словарях и справочниках.

Для Н. Н. Гринкевича «Дар Валдая», купленный им когда-то давно на шумном томском базаре, прозвенел отнюдь не однозвучно, ниточка от него потянулась сначала к птице-тройке, воспетой многими поэтами и композиторами России, потом к ямщику, замерзшему в морозной степи.