Иван Громов - В бой уходили десантники

А батальоны уходили в ночь. Передвижение автоколонн усложняло марш, тревожило командиров вопросами. И главный из них: как организовать оборону в случае, если вовремя не поступят орудия и боеприпасы? Но приказ выполнялся. Корпус отмерял километры ночного марша. Веяло прохладой. Порой обдавало сыростью. Сотни сапог топали по дороге.

В строю 8-й роты 3-го батальона шел и Анатолий Мартьянов. На формирование 8-й бригады он прибыл из Костромы в составе полковой школы. Как и другие десантники, не успел еще Анатолий совершить парашютный прыжок. Война начала кроить его судьбу по-своему.

Тревожные мысли обуревали сознание и Василия Граммы. Его бригадную школу после начала войны расформировали. Курсантов двух парашютно-десантных и минометного взводов распределили по батальонам, а радиовзвод, в котором он учился на младшего командира, передали в полном составе в роту связи бригады. Радиостанций в роте мало. Их еще не успели получить до полного штата, и Василий двигался налегке, если не считать личного оружия и положенной всем экипировки.

Рота связи находилась в голове колонны, за штабом. Шли молча: всех одолевали тяжелые мысли.

Вскоре осталась позади маленькая деревушка Турин с избами под соломенными крышами. Василий Грамма определил, что прошли через деревянный мостик, а метров через 200 перевалили через мост побольше. Кто-то сказал:

— Это Свислочь.

Песчаная, сырая, с выбоинами дорога впервые приняла на себя столько военных людей. Через каждые 4 километра слышалась команда: «Привал!» И тогда командиры обходили своих подчиненных и спрашивали:

— Как дела? Нет ли потертостей ног, отставших?

Красноармейцы садились, отдыхали. Кое-кто ложился, растягивался на земле. Очень дороги были эти минуты привала.

Часов через пять прошли Иваничи. Сразу же за деревушкой — мостик через речушку Волму. Высокая насыпь еще больше сузила дорогу, но вскоре она снова потянулась в лес, расширилась. Появились безопасные обочины.

Начинало светать. После седьмого привала уже при полном рассвете прошли Червень. А лес продолжал обжимать дорогу, маскировал многокилометровую колонну.

За Червенем, вблизи большака Минск — Могилев, у поселка Натальевск, 8-я бригада втягивалась в лес, располагалась на дневку. В районе Федоровки размещались десантники 214-й, штаб корпуса и 7-я бригада. На перекрестке предусмотрительным майором Владимиром Тимченко был оставлен пост регулировщиков во главе с одним из командиров штаба. Все делалось с таким расчетом, чтобы никто не заблудился. Ведь за пешими колоннами пойдут и автоколонны, и одиночные машины. В любое время может прибыть и делегат связи из штаба фронта.

Было раннее утро, но большак уже вовсю тарахтел машинами, пропускал пеших и артиллерию на механической тяге. Дорога пульсировала, как большая кровеносная артерия, жила предельно напряженной жизнью.

Вскоре в район дневки прибыли автоколонны бригад, а с ними и кухни с приготовленным на ходу завтраком. Район дневки оживился, бойцы подтянулись к кухням.

Наступило утро 28 июня. Из-за леса выкатилось солнце и брызнуло теплыми лучами на поля, нарисовало длинные тени у деревьев, пробилось через кроны. Сразу потеплело. Бойцов клонило ко сну. Наряды в подразделениях и полевые караулы занимали посты. Командиры бодрствовали, тревожились за сосредоточение оставленных материальных ценностей, готовили распоряжения к продолжению марша.

Под вечер в ротах прошли политические информации, подвели итоги марша. Десантники начали готовиться к последнему броску на Березину.

Еще не наступила темнота, а колонны уже вытягивались на большаке. Марш начался. И снова привалы, проверки наличия людей. Незаметно позади остался перекресток на Карпиловку и Ведрицу, а километра через полтора — новый перекресток: полевая дорога уходила к деревушке под названием Хутор.

У перекрестка, где по карте в одном километре обозначено Ратное, капитан Илья Полозков спросил деда, который собирался переехать дорогу:

— Отец, далеко до Березино?

— Та верст пятнадцать, сынок, не более. И все прямо, шлях добрый. Отступаете? — полоснул дед по живому.

— Да нет, отец, приказ такой, — нашелся Илья.

— Ну, ежели приказ, тогда нема разговоров, — тоже дипломатично ответил дед. — Дай бог побить вам германца.

— Побьем, побьем, отец, — уже на ходу ответил Полозков и ускоренным шагом начал догонять голову колонны своего батальона.

Миновали перекресток на дороге Котово — Чижих, а километров через пять большак пошел под уклон. После каменного мосточка, который перекинулся через озерцо, снова начался подъем. На горизонте, на фоне побелевшего неба, показалась окраина деревни Поплавы.

В восьми километрах от Березино колонна остановилась, хотя время привала еще не подошло.

Здесь посланец командующего фронтом вручил полковнику А. Ф. Казанкину новый боевой приказ о том, что «корпус переподчинялся 4-й армии со следующей задачей: к утру 30 июня одной бригадой занять оборону в районе Березино, а другой — у Свислочи. Третья бригада на машинах выдвигалась в район Старых Дорог для совместных с механизированной дивизией 20-го механизированного корпуса генерал-майора А. Г. Никитина действий по тылам бобруйской группировки противника» [23] Жадов А. С. Четыре года войны. М., 1978. С. 13. .

Он пояснил также, что штаб фронта из района Барановичей перемещается на новый командный пункт в лес восточнее Могилева, в нескольких километрах от Днепра. Обстановка на фронте тяжелая, а главное — неясная. Командующий фронтом уехал в район Бобруйска, где особенно плохи дела. Там фашисты якобы прорвались в район деревни Свислочь или высадили воздушный десант, и потому нужно спешить.

Вот и все, что стало известно полковнику Казанкину. Посовещавшись с полковым комиссаром В. М. Олениным, он решил, что для действий по тылам противника больше других подходит 214-я бригада с опытным комбригом. На оборону Березины в районе деревни Свислочь выделили 8-ю бригаду. Ее первый эшелон предстояло в срочном порядке отправить на автомашинах бригады.

А где добыть для переброски 214-й бригады около восьмидесяти автомобилей? Над этим вопросом особенно ломали головы в штабе корпуса.

Все подсчитали быстро, но изыскали автомобили лишь для переброски двух батальонов и одной роты. Решили, что 4-й батальон Ильи Полозкова, где личный состав имеет в среднем по пять парашютных прыжков, и две роты батальона капитана Николая Солнцева с артбатареей из-за отсутствия автотранспорта оставить в распоряжении командира корпуса.

Срочно собрались комбриги и командиры подразделений, и полковник А. Ф. Казанкин отдал боевой приказ. Командир 7-й бригады тут же задал вопрос: