Иван Громов - В бой уходили десантники

— Как действовать, если бригада лишена транспорта, необходимого для буксировки «сорокапяток» да и другого имущества в район обороны?

Полковник Казанкин терпеливо выслушал комбрига и, подумав, ответил:

— Вы командир, вам и решать, как действовать. Это — во-первых. И во-вторых, сегодня же ночью по прибытии в район Старых Дорог полковник Левашов транспорт отправит обратно, организуйте его встречу. Выход один: все, оставленное в районе Березино и других местах, перебросить вторым и последующими рейсами.

— Все, товарищи командиры. Действуйте! — твердо и решительно приказал Казанкин. — А вы, полковник Левашов, задержитесь.

Похудевший, в длинноватой гимнастерке и неизменной темно-синей пилотке, А. Ф. Левашов подошел к своему бывшему начальнику штаба, а теперь исполнявшему обязанности командира корпуса.

— Видно, надолго разлучаемся, Алексей Федорович, — начал Казанкин.

Его шероховатое лицо подобрело. Без слов обнялись. Помолчали, разглядывая один одного. Стоявший рядом полковой комиссар В. М. Оленин разрядил эти тягостные минуты:

— Ни пуха ни пера, Алексей Федорович. Думаю, что два ваших батальона справятся за всю бригаду.

— Полагаю, что справятся. Только не обижайте здесь моего Илью Полозкова и роты от Николая Солнцева, — ответил Левашов. — А мы должны справиться, но нужно спешить. Старые Дороги — вблизи Слуцка, который, как мне стало известно, противник уже захватил.

Не знали тогда ни полковник Казанкин, ни полковой комиссар Оленин, что 214-я бригада полковника Левашова не встретит в районе Старых Дорог механизированный корпус и будет около месяца действовать самостоятельно в тылу врага, а затем в составе 21-й армии повоюет еще два месяца. Словом, встретятся они не скоро.

Поговорив еще немного, полковник Левашов ушел готовить бригаду к маршу в обратную сторону.

— Майор Тимченко, — обратился Казанкин к находившемуся недалеко командиру, — вызывайте Полозкова и ставьте его сводному батальону задачу на боевые действия в районе Березино.

— Есть, товарищ командир корпуса, — ответил исполнявший обязанности начальника штаба.

Подполковник А. А. Онуфриев начал действовать немедля. Он чувствовал обстановку, хотя и не знал, что к середине дня 28 июня противник сбил наше слабое боевое охранение под Бобруйском, захватил город и вышел к Березине. А к исходу того же дня броневые махины 17-й немецкой танковой дивизии ворвались в Минск.

Александр Алексеевич Онуфриев рассудил, что шедшему замыкающим 4-му батальону майора Ивана Журко проще, чем другим, развернуться в обратную сторону. Быстро освободили для его подразделений автотранспорт в других батальонах, и он начал готовиться к движению.

Заместитель командира бригады по материально-техническому обеспечению Иван Белоусов остался фактически без средств передвижения.

Представителем от командования во время переброски первого отряда к Березине назначили начальника оперативного отделения штаба бригады Николая Сагайдачного. Щупленький, энергичный, волевой, он быстро собрал колонну. Знал комбриг, кому поручить команду в таком деле. Сагайдачный сделал, казалось, невозможное, чтобы решить вопросы срочной переброски 4-го батальона к Березине, куда, как предупредили, уже прорвались войска фашистов или высадился их воздушный десант.

Его властный характер почувствовали и комбат, и адъютант старший батальона Борис Симкин.

Зина Щемелева в свои восемнадцать лет уже многое видела, но неизвестность тревожила. Волновались, как она понимала, и другие, но только не военврач 3-го ранга Степан Александров. Он уселся рядом с шофером и подал одну-единственную команду:

— Приготовиться к маршу! Фельдшеру Бабкину организовать наблюдение за воздухом!

— Товарищ майор Журко, пора двигаться! — послышался голос Сагайдачного.

Зина обернулась и увидела, как командир батальона подошел к начальнику оперативного отделения бригады и начал что-то объяснять.

— Принимаю команду на себя! — решительно объявил всем Сагайдачный. — Кто готов — вперед за ротой лейтенанта Дрозда. Остальные догонят. Я в голове колонны.

Послышались указания командиров подразделений, доклады о готовности к маршу. Колонна, наконец, тронулась. За полуторкой Николая Сагайдачного, словно привязанная, двигалась машина с разведгруппой 1-го батальона, который должен быть этим же транспортом переброшен к Свислочи следующим рейсом. Группу возглавлял адъютант старший батальона старший лейтенант Агей Гапоненко. У него задача — доложить комбригу о силах противника, разведать маршрут и срочно доставить автомобили обратно.

Колонна проскочила Червень сравнительно быстро и уже знакомым маршрутом направилась дальше. Начались ухабы и выбоины. Скорость упала, но убавилась и пыльная завеса. Десантников бросало от борта к борту, но колонна спешила. А редколесье вокруг и кустарник, который прижимался к дороге, уже, как чудилось Зине, были заняты врагом. Машины медленно одолели деревянный мостик через Свислочь. Позади остались приземистые домики деревни.

Наблюдательную Зину Щемелеву поразило, что никто из крестьян не вышел на улицу. В деревне будто все вымерло. «С чего бы это? — подумала она. — Даже любопытные мальчишки не провожают колонну».

Дорога совсем испортилась. Машины на выбоинах бросало так, что скрипели борта. У некоторых из них парили радиаторы.

«Так где же десант?» — подумала Зина, и в этот момент впереди затрещало, забухало. Мимо машины стремительно пронеслись «светлячки». Это были трассирующие пули, о которых она еще не знала.

Колонна остановилась. Бойцы выпрыгнули из машин в придорожную канаву. В направлении кустов защелкали наши самозарядные винтовки, или, как их называли, СВТ. В эту ружейно-автоматную стрельбу вплетались и очереди «дегтярей» — ручных пулеметов.

— Фельдшер Бабкин и Щемелева, приготовить медпункт к работе! — скомандовал врач. — Машину в кусты, замаскировать, немедленно!

Бой начался. Зина, будто во сне, слышала непонятные команды, видела, как бойцы, развернувшись в цепь, с командирами впереди двинулись в сторону, где заливался лаем вражеский пулемет. А опустевшие машины разворачивались в обратную сторону.

Через мииуту-другую снова затрещали очереди вражеских автоматов. Слева от дороги послышался треск еще одного пулемета фашистов. Но цепь не остановилась. И вот один боец упал. Зина поняла: ранен или убит.

— Разрешите оказать помощь, товарищ военврач? — спросила она. — Я быстро!

— Это не твое дело, — бросил немногословный Степан Александров. — Ты лучше Бабкину помоги и перестань глазеть. А раненых и без тебя перевяжут.

— Разрешите мне самой, это близко. В роте у них санитара не видно.