А Гейнс - Очерк боевой жизни ахалтекинского отряда 1880-1881 гг.

Выступление отряда и занятое Янги-калы 20-го декабря. — Специальная рекогносцировка текинской крепости на другой день. — Занятия 22-го декабря. — Изменение манера действий текинцев. — Передвижение войск ночью с 22-го на 23-е декабря. — Выступление колонны генерала Петрусевича. — Неожиданный по ней залп. — Начало боя. — Первая попытка ворваться в калу. — Смерть генерала Петрусевича. — Занятие части калы. — Закладка первой параллели.

20 декабря, суббота

Было около четырех часов. До рассвета еще далеко, но сонных уже не было, и говор кругом, сливаясь в какой то сплошной ропот живого моря, то в одном, то в другом месте стал через несколько времени перерываться громкими возгласами: «Здравия желаем, ваше благородье!» Впотьмах строилась пехота и запрягались орудия. Вскоре силуэты без шума двигавшихся рот по разным направлениям и тихий грохот колес, раздававшийся то ближе, то дальше, показывал, что сбор войск уже начался. Всё сходилось к одному месту. В это время розовые каемки облаков и едва проясняющаяся части неба между облаками, на столько обрисовывали ближайшее предметы, что давали возможность сбирающимся не находить и не наезжать на своих. Рассвет обещал хорошую погоду; солнце, которого давно не видали, весело настроило войска. Собравшиеся в одно место пехота и артилллерия сами кое-как разместились в несколько линий. Раздававшиеся крики рабочих, вытаскивавших в разных местах застрявшие фургоны, давали знать, что не скоро подтянем свой хвост.

Часов в десять перед строем подавался генерал Скобелев; войска точно повеселели, здороваясь с тем, кому охотно доверялись перед боем. Быстро обскакав колонны, он вызвал знамена перед середину и приказал начать молебен.

Едва после отбоя знамена разошлись по батальонам, как с левого фланга выдвинулись вперед восемь рот пехоты, две сотни казаков и десять орудий, составлявших колонну полковника Куропаткина, и безостановочно пошли они по указанию диспозиции, придерживаясь подошвы гор. Прочие части остались на месте. [11]

Хорошо освещенные войска наши, без сомнения, были отчетливо видны текинцам, собравшимся на стенах своей крепости: видели они, как с обнаженными головами, всем отрядом преклоняли колена; видели, как часть войск, отделившись от общей массы, двинулась в их сторону, что заставило выстрелами из пушки поднять тревогу. Через час дождались движения и остальных войск.

Действительно, колонна полковника Козелкова, примкнув к главным силам, вместе составила довольно внушительную силу; артилллерия, двигаясь по две и по три батареи в одной четырех-орудийной колонне, своими хвостами упиралась в арьергард, а уступом слева шла вся кавалерия с конно-горным взводом. Два хора музыки, играя без перерыва по очереди марши, заставляли всех идти в ногу, и трехтысячная масса стройнее, чем войска на любых парадных маневрах, двигалась прямо по направлению к кургану.

Незаметно и легко прошли так около шести верст; в это время донесшийся справа орудийный выстрел показал, что колонна Куропаткина открыла действие; за ним, на темном фоне гор заклубилось второе облако ярко-белого дыма и началась редкая орудийная пальба, а колонна, при которой находился генерал Скобелев, продолжала по прежнему идти стройно и быстро, точно пред решительным ударом.

Текинцы в недоумении глядели на наши действия: не отделяя сколько-нибудь значительных сил для противодействия колонне Куропаткина, они ясно выказали, что придают ей значение не более как демонстрирующей части войск, и что всю опасность видели в колонне, двигавшейся на их укрепление, вспоминая, вероятно, при этом, что в 1879 году уже был произведен штурм с налета, а потому они, облепивши верхи стен, чернели, как мухи на бортах блюдечка с чаем. Но каково было их изумление, когда, не доходя верст трех до стены, колонна Козелкова быстро двинулась направо и, став против Опорной калы, начала немедленно обстреливать ее; когда затем вся остальная часть пехоты с артилллериею, составлявшая главные силы, передвинулась еще правсе, расположившись резервом для обеих колонн и оставив на месте всю кавалерию!

Поняли и текинцы в чем дело: бегом двинулись было толпы к угрожаемые калам; вдали виднелись скачущие; имевшие по другому всаднику на крупе лошади, но все это было поздно [12]шрапнель горных орудий, находившихся в первой линии, и залпы пехоты были уже хорошей преградой. Таким образом, благодаря простому демонстративному движению на крепость, мы встретили незначительное сопротивление со стороны укреплений штурмуемой позиции: только вышедшие из крепости толпы, вооруженные ружьями, открыли по нам довольно частую стрельбу, посылал по временам и ядра из своей единственной пушки.

Колонна Козелкова, выжидая появления фланговой, медленно подвигалась вперед, обстреливая все калы; но как только, около трех часов, генерал Скобелев подал сигнал: «все» и «наступление», обе колонны с музыкой двинулись вперед, оставляя резерв на месте, а головные части кавалерии, которые были на это время поручены графу Орлову-Денисову, по слову Скобелева кинулись в промежуток между наступающими колоннами и Денгли-тепе; не встретив кавалерии, они наскочили на, засевшую в глубокой промоине, пехоту и часть ее осталась на месте.

Дело это кончилось взятием Янги-калы и затем выбором позиции для лагеря фронтом к крепости; но пока штурмовые колонны устанавливались на ней, из резерва 3-й и 4-й батареям 19-й артилллерийской бригады и нескольким ротам было приказано развернуть фронт налево и действовать по крепости и по вышедшим вперед толпам. Пушка текинцев продолжала стрелять к по развернувшимся вновь батареям, но как спрятанная за траверзом, она не встречала ответов из наших орудий; тяжелее было для густонаселенной крепости терпеть от разрыва наших гранат, и артилллерия кидала их во внутрь, за стены. Сзади этой боевой позиции прошли все войска резерва и весь обоз отряда; когда же окончили постройку мостиков и обделку спусков через речонки и овраги, тогда сняли с позиции и последние части войск.

Уже вечерело, и быстро кипела работа над окопкой лагеря; к сумеркам траншейная насыпь уже окружала всю нашу позицию.

Первый раз отряд наш, расположившись прочным лагерем под Денгли-тепе, начал знакомить текинцев с обычаями нашей боевой жизни. Чуть начало темнеть, как, по обыкновению, поднялся знакомый гам: рожки, трубы и барабаны заиграли повестку. Затем все притихло; прошло минут пять, и за мелькнувшим ярко сигнальным выстрелом грохнул залп из сорока орудий и вслед за ним раздался отдаленный треск рвавшихся в крепости гранат. Запомнили текинцы с первого раза, что у нас обычай стрелять перед вечерней зарей, и сильно боялись они этой минуты. [13]