Роберт Шёнберг - Мистер Капоне [litres]

«Томпсон непременно должен снискать уважение и благосклонность жителей Чикаго, – писал Джон Брайт, современник Томпсона, не питавший к нему особенно добрых чувств, – большой, веселый, живой, уверенный в себе, необыкновенно добрый, возвышающийся над всеми, как успешный дядюшка. После завоевания уважения Томпсон добивается обожания, говоря на их языке, вульгарном, преисполненном жаргонизмов, живом… Один из лучших шоуменов Америки, и один из лучших актеров». Но он не только играл. Чикагский журналист писал: «Некоторые политики являются слепыми продуктами своей эпохи. Они на интуитивном, пророческом уровне понимают, чего хочет народ. Они рассуждают так, словно озвучивают не очень умные помыслы толпы».

Томпсон чувствовал, чего хотят избиратели, потому что хотел того же. Эта чуткость частично объяснялась горячностью неугомонного парня, которая культивировала лояльную и честную игру. Со временем Томпсон начал верить в свои слова. Он не был обременен реалистическими соображениями. Несмотря на то что Томпсон владел муниципальными ценными бумагами стоимостью в $1 670 000, рьяно требовал снижения тарифов, потому что обворовывать друзей, которые помогли получить должность – просто-напросто неправильно. Важно учесть – для них не имело никакого значения, что Томпсон не принимал никаких реальных мер в отношении трестов.

На выборах 1919 года у Томпсона не было серьезных конкурентов. Босс демократов Роджер Салливан снова выдвинул Роберта Свайтцера. Его команда, конечно, менее коррумпированная, чем власть предержащая, но только потому, что не была достаточно привилегированной.

Единственной проблемой, которую они выделяли, была коррупция. Один государственный служащий собирался отдать голос за Томпсона только потому, что у оппозиции «не было ни единой прогрессивной или конструктивной идеи». Тем временем Томпсон продолжал бить себя в грудь и утверждать, что истории про его коррумпированность – «вранье, сплошь вранье!» и измышления «гнусных, тонущих во лжи чикагских газет». Он говорил: «Я за самоуправление, снижение цен на газ, пятицентовый тариф на проезд на трамвае. Я за народ, против корыстных интересов!» Томпсон продолжал сотрудничать с темнокожими, устраивая их на приличную работу; Луиса Андерсона, олдермена из Черного пояса, назначил председателем совета. Он жестко пресекал любые возражения.

Вот как журналист охарактеризовал тогдашнее положение вещей: «Дело в том, что государственный аппарат мог приводиться в движение только прогрессивными идеями и демократическими реформами. Другого пути нет».

«У каждого свой вкус, – сказала одна пожилая женщина, поцеловав корову, – прокомментировал журнал State Journal, издававшийся в городе Линкольн, штат Невада. – Большинство чикагских избирателей хотели, чтобы городом продолжил управлять мэр Томпсон… Это их дело. Возможно, также их конец».

1 апреля 1919 года Большой Билл Томпсон победил и стал мэром Чикаго второй раз, набрав немногим более 21 000 голосов.

В том же году Фрэнки Йель распорядился, чтобы Аль Капоне залег на дно в Чикаго, пока Билл Ловетт не устанет искать его.

По прибытии Аль Капоне не занял высокой позиции. Он начал работать вышибалой в Four Deuces за $35 в неделю. Возможно, был и зазывалой, в зимние ночи поднимал воротник и, держа руки глубоко в карманах, подходил к прохожим и бормотал: «У нас красивые девушки, заглядывай». Лакейская карьера Капоне продолжалась недолго. В начале 1920 года Йель устал вести окопную войну с ирландцами в Бруклине. Он начал разрабатывать план переворота, который мог навсегда изменить соотношение сил. Для реализации плана нужны были надежные и незаметные приезжие убийцы. Он вызвал Аль Капоне, зная, что бывший вышибала успел неплохо зарекомендовать себя.

Аль Капоне исполнился двадцать один год. Сильный интеллект и яркое воображение проступали сквозь внешнюю простоту. Ему удалось попасть под опеку Торрио, так же как Торрио, в свое время, повезло оказаться под облагораживающим влиянием Пола Келли. Торрио быстро оценил молодого бандита. Аль Капоне обладал качествами, которых были лишены парни, работающие с Торрио. В здании Four Deuces, по адресу Саут-Уобаш, 2220, было свободное помещение под магазин. На волне тенденции к внешней благопристойности Аль Капоне декорировал витрину старым пианино, тремя столами, комнатными растениями, креслом-качалкой, коврами и аквариумом. В центре витрины была книжная полка с семейной Библией. Он отпечатал карточки:

АЛЬФОНС КАПОНЕ

Продавец подержанной мебели

Саут-Уобаш-авеню, 2220

И зарегистрировал телефонный номер как «А. Капоне, продавец антиквариата». Это производило впечатление легального бизнеса. Посмеиваясь, Капоне говорил, что продает любое старье, на которое можно прилечь.

У Джона Торрио отсутствовало чувство юмора, однако он ценил воображение и дальновидность. Аль Капоне мог пригодиться, и Торрио решил помочь Йелю. Йель стал должником Торрио. Новый сухой закон сулил золотое дно для криминального мира. Однако Торрио должен был сделать что-то с Большим Джимом Колозимо, чтобы преуспеть.

Джон Торрио нуждался в Аль Капоне и ценил его таланты. Большой Джим Колозимо ничего не значил для Капоне. С самого начала Аль Капоне хранил верность и восхищался Джоном Торрио. Взгляды Торрио стали взглядами Аль Капоне. Хотя в представлении Колозимо совместный бизнес был успешным, Торрио чувствовал – такое благополучие таит опасность. Колозимо не стал бы пользоваться уникальной возможностью, которую видел Торрио, и не допустил, чтобы Торрио сделал это сам.

Колозимо был уверен в своем благополучии. Он перерос Кофлина и Кенну. Будучи фактическим владельцем итальянских голосов Первого административного района (итальянцы стремительно вытесняли ирландцев), держал жесткий контроль над политической базой. К его словам прислушивались как в полиции, так и в политике. Никакие потрясения не могли испортить отношения Колозимо с олдерменами. Банька Джон Кофлин был бы только рад ослаблению связей. Жестокость, неизбежно сопровождавшая вымогательства и поддерживавшая удобный для Колозимо и Торрио порядок, всегда беспокоила этого ласкового медведя. Новый уклад был ему больше по душе. Кофлин и Кенна по-прежнему продавали алкоголь большей части питейных заведений Первого административного района, сохраняя политический контроль, а Колозимо поставлял голоса избирателей. Все преступное сообщество района находилось в руках Колозимо.

Разгромив всех на выборах 1920 года, Томпсон восторженно провозгласил: «Теперь мы им покажем!» – и это проявилось в деятельности решительно каждого образования администрации мэра. Все его назначенцы и партнеры (за редким исключением) были абсолютно коррумпированными. Выступив против принципов уходящего в отставку губернатора Иллинойса Фрэнка Лоудена, чью администрацию газета New York Times охарактеризовала как «модель чистоты, эффективности и экономичности», Томпсон отклонил кандидатуру Лоудена на президентскую номинацию от Республиканской партии, выдвинув Уоррена Гардинга.