Николай Котляр - Именем закона

— Вчера я не мог вас предупредить: на сегодня назначено первое заседание межсоюзнической комендатуры Берлина. Вам следует на нем быть.

— Какие материалы иметь при себе?

— Пока никаких... Будем присматриваться друг к другу.

Заседание началось в десять часов. Проходило оно в помещении бывшего районного суда Берлина — Далема.

Офицеры советской комендатуры были подтянуты, строги, немножко взволнованны. До сих пор все, что делалось в Берлине, было подвластно советской комендатуре. Теперь в Берлине войска четырех держав, четыре коменданта, четыре комендатуры, четыре военные прокуратуры, четыре военные администрации и вот эта — пятая — межсоюзническая. Как будет работаться?

За большим столом уселись коменданты. В центре А. В. Горбатов. Наши офицеры и офицеры союзных держав чинно сидели в просторном зале, многие с папками, англичане и французы — с массивными кожаными портфелями. Ровно в десять часов Горбатов встал, поприветствовал трех союзных комендантов, затем, обращаясь ко всем собравшимся, сказал:

— Господа генералы и офицеры союзных держав, товарищи советские офицеры, мы собрались сегодня для того, чтобы осуществить волю народов четырех великих держав, участников антигитлеровской коалиции, по управлению столицей бывшего фашистского рейха. В соглашении между нашими правительствами сказано: район Большого Берлина занимается вооруженными силами четырех держав. Для совместного управления ими создается межсоюзническая комендатура в составе четырех комендантов. — Далее Александр Васильевич подчеркнул, что на долю присутствующих выпала почетная историческая роль — окончательно покончить с фашизмом и возродить столицу немецкого государства Берлин как центр демократического переустройства всей Германии, чтобы она никогда уже не смогла быть очагом новых войн и военных авантюр. — Мы вместе, рука об руку, боролись на поле брани против фашизма, и мы, советские люди, таим большую надежду и большую веру, что вместе будем бороться за возрождение демократического Берлина, столицы будущей демократической Германии!

Все стоя долго аплодировали А. В. Горбатову. Каждому из нас хотелось верить, что это будет именно так.

На первых порах работа межсоюзнической комендатуры шла споро. Не чинилось особых препятствий и в работе военной прокуратуры гарнизона. Немецкая полиция, военные комендатуры союзников, их военные прокуроры быстро откликались на наши ходатайства и запросы, не препятствовали арестам и разоблачению уголовников, проживавших в их зонах оккупации, почти беспрепятственно передавали нам военных преступников.

Более или менее согласованно и дружно работал и правовой отдел при межсоюзнической комендатуре Берлина. Были, конечно, разногласия, иногда даже острые, но, как правило, все четыре представителя в конце концов находили общий язык и выходили на заседание комендатуры с единым мнением.

В середине лета 1945 года решался вопрос о назначении главного гражданского прокурора Берлина. Пост этот весьма важный. От прокурора, его политических взглядов в значительной степени зависело, станет ли прокуратура города на защиту демократических преобразований, на поддержку антифашистских сил или будет тормозом в проведении этих преобразований. Союзники на этот пост представили более десяти кандидатур. Обычно советская сторона не принимала решений, касающихся переустройства жизни немецкого народа, не посоветовавшись с немецкой демократической общественностью. Поэтому с согласия союзной стороны правовой отдел советской комендатуры Берлина обнародовал представленный ими список кандидатов на пост прокурора. Антифашисты Берлина вошли с мотивированными возражениями — многие из тех, кого прочили в прокуроры демократического Берлина, при нацизме возглавляли «народные суды», чинившие жестокую расправу с антифашистами, или были членами этих судов, а также занимали другие ответственные посты в нацистской юстиции.

На пост главного гражданского прокурора Берлина немецкие антифашисты предложили свою кандидатуру. Ее единогласно утвердил правовой комитет четырех держав.

К сожалению, такая слаженная работа длилась недолго. Позже мы этот период согласованных действий называли золотой порой Берлина. Началось с осложнения контактов военной прокуратуры: необоснованно затягивалась выдача разрешений на аресты военных преступников. Случалось, что кто-то предупреждал преступников о предстоящем аресте, и они скрывались. Позднее началось гонение на антифашистов. По рекомендации антифашистских демократических сил Берлина в полицию с согласия правового отдела советской комендатуры были направлены немцы антифашисты. Под видом повышения профессионального уровня работников полиции союзники начали в своих зонах их удалять.

Американские военные власти без всяких оснований сняли антифашистов с должностей: 23 июля 1945 года бургомистра района Штеглиц; 13 сентября — заместителя бургомистра по северному подрайону в Целендорфе, а немного позже — районного советника по вопросам труда в районе Нойкельне. Все это противоречило решению межсоюзнической комендатуры, согласно которому такие действия могли производиться только с ее согласия. Такие же нарушения были допущены и в отношении бургомистров Тиргартена и Шпандау.

Первоначально мы полагали, что это заскоки отдельных чиновников районных комендатур союзников. Но дело заместителя бургомистра по северному подрайону в Целендорфе Йозефа Кёнига показало, что это не произвол отдельных чиновников, а начало новой политики союзников в Берлине и во всей Германии.

Правовой отдел советской комендатуры на одном из совместных заседаний заявил о неправильном поведении военной администрации союзников в Целендорфе и о необоснованном преследовании Кёнига. Совместно с магистратом города этот вопрос был вынесен на заседание межсоюзнической комендатуры. За два дня до заседания американские оккупационные власти, чтобы снять наш протест как необоснованный, арестовали Кёнига и предали его суду якобы за совершенное уголовное преступление. Через американского прокурора нам удалось ознакомиться с делом Кёнига. Оказалось, его обвиняли в том, что он «способствовал самовольному вселению двух тяжело пострадавших от фашизма обездоленных евреев в квартиры эсэсовцев». Мы просили американского прокурора опротестовать предание суду Кёнига. Он радушно обещал, довольно искренне возмущался, но ничего не сделал. Становилось ясным: союзники предпринимали первые пробные шаги по осуществлению совсем иных планов в Германии, чем те, которые разработаны были на Крымской и Потсдамской конференциях союзных держав.