Артём Драбкин - Разведчики

Надо сказать, что при взятии г. Кельцы мы нашли более десятка исправных велосипедов, которыми мы и воспользовались при выполнении этого задания.

На рассвете полк вышел на марш, и наша группа рассредоточилась, как было намечено. Погода нам благоприятствовала: был небольшой мороз, снега на полях и дорогах было мало, а поземка вовсе очистила шоссе. Вскоре показались дома небольшого городка. Остановились у крайнего дома. Осмотрели двор, постройки снаружи: никаких повозок или машин не было. Тогда постучали в окно. На стук вышел хозяин дома. На мои вопросы он ответил по-польски, что немецкие части еще были вчера в городке, но ночью ушли.

Однако во время нашего разговора раздались три орудийных выстрела. Прозвучали они примерно в одном километре от нас, в центре города. К этому времени подъехали еще два наших разведчика. Нужно было немедленно решать – останавливать движение полка или продолжать путь. Я принял решение – полку продолжить движение и, чтобы проинформировать о происшедшем, послал разведчиков назад. Сам с Михаилом продолжил путь.

Так проехали несколько минут, как вдруг нас по-немецки окликнули. Не останавливаясь, я посмотрел направо и увидел у дороги, за небольшим забором, в 10–15 метрах от нас, группу немцев, одетых так, как и мы, в белые маскхалаты. Я крикнул Михаилу: «Падай в ров у шоссе!» и сам свалился туда. Растерялись и мы, и немцы. Белый цвет одежды смутил противников. Этих секунд замешательства нам хватило, чтобы прийти в себя и приготовить автоматы для стрельбы. Каждый из нас дал нескольких коротких очередей вверх, показывая, что мы готовы обороняться, а также чтобы дать сигнал нашим разведчикам. Однако немцы не стали ввязываться в бой.

Через несколько минут я выглянул и увидел вдалеке перебегающих дорогу пятерых немцев. Стрелять в них не было смысла, наши выстрелы уже не причинят им вреда. Возникло еще больше вопросов. Кто стрелял из пушек? Почему немцы так поспешно бежали? О нахождении здесь наших войск нам не было известно, но теперь появилась надежда. Я решил следовать дальше, а Михаил будет прикрывать меня. Подъезжая к площади, я увидел наши танки и с радостью стал приближаться к ним, но тут же был сбит на землю танкистами, которые приняли меня за немца. Пока меня поднимали, подъехал Михаил, и все выяснилось.

Как оказалось, поздно вечером танковый батальон, приданный нашей дивизии, вошел в этот городок. Сообщить о своем местонахождении в штаб дивизии не успели. Чтобы обеспечить круговую оборону на ночь, танки были расставлены так, чтобы иметь под обстрелом все въезды на площадь. На рассвете часовые услышали шум приближающихся машин и подняли по тревоге экипажи танков. Когда первая машина показалась, по ней был сделан выстрел из орудия, затем еще два – по остальным машинам. Эти выстрелы и были услышаны нами. Первые две машины загорелись, остальные развернулись и уехали. Преследовать или осматривать горящие машины танкисты не стали, а солдат пехоты для прикрытия на этот раз с ними не было.

Узнав о происшедшем, я решил послать разведчиков, которые к этому времени присоединились к нам, и сообщить, что городок свободен от врага и можно продвигаться на марше колоннами. Этим сообщением было подтверждено выполнение первой главной задачи, поставленной перед нашей группой.

Перед нашим разведвзводом стояла задача в отыскании спиртзаводов и принятии их под охрану, чтобы не допустить разграбления спирта. В том районе Польши было размещено более десятка спиртзаводов, и немцы, зная слабость русских к спиртному, отступая, не разрушали их. Они предполагали, что русские солдаты, добравшись до спиртного, напьются и не смогут наступать. Действительно, нарушения дисциплины были, и поэтому мне было поручено отыскать такой завод, выставить часовых до прибытия тыловой команды и передать ей этот «опасный» объект.

Кроме того, в связи с быстрым продвижением наших войск доставка бензина для автотранспорта задерживалась. Так что для заправки машин использовали запасы спирта. Моторы хотя и работали с некоторыми перебоями, но темп наступления не снижался.

Мы осмотрели сгоревшие машины. В них лежало несколько убитых немцев. Сообщили об этом танкистам и продолжили поиски завода. Примерно в ста метрах от горящих машин обнаружили каменную ограду какого-то предприятия. Недалеко от ограды находился маленький домик. Между домиком и оградой мы заметили какое-то движение. Михаил перепрыгнул через небольшой деревянный заборчик и устремился туда. В это время раздался выстрел. Я тоже перескочил заборчик и присоединился к Михаилу.

Я решил оставить Михаила, чтобы он сторожил проход, а сам постарался обойти домик. В это время немцы перекинули через домик гранату, осколок которой попал Михаилу в живот. Тогда и я одну за другой бросил две гранаты. Услышал крики раненых. Я двинулся в обход домика. Пройдя до конца стены и заглянув за угол, наткнулся на очень крупного немца, который двигался мне навстречу. Мы одновременно выстрелили. Немец стрелял из карабина, а я из автомата. Я был в таком состоянии, что смог остановиться, только когда в рожке закончились патроны.

На выстрелы прибежали другие разведчики, мы перевязали Михаила и отправили его в санроту. Позже я узнал, что Михаил выжил, после излечения продолжил воевать, но уже в других частях. Как-то прислал мне письмо и фото, но в дальнейшем его след затерялся.

С другими разведчиками я продолжил поиск спиртзавода, который оказался рядом, – каменная ограда и была стеной завода. На заводе мы нашли двух местных рабочих, которые указали нам помещение с емкостями со спиртом. Мы проверили, нет ли здесь мин, заправили свои фляжки спиртом и, оставив двух разведчиков дежурить до прихода хозяйственной команды, я отправился докладывать о выполнении заданий.

Окончание войны ознаменовалось ожесточенными боями нашей дивизии в предместьях Берлина. 1 мая капитулировал берлинский гарнизон. 2 мая был отдан приказ о переброске нашей дивизии на юг, в сторону Чехословакии. Там еще оставались немецкие части, стремившиеся сдаться союзникам. В пути мы узнали о капитуляции Германии, но бои продолжались до самой Праги и затихли только 13 мая.

Наш 545-й полк был размещен в 25 километрах от Праги. В связи с решением о сокращении войск 6 июня 1945 года он был расформирован, старший возрастной состав демобилизован, а кто остался служить, переведен в другие части. Некоторое время я служил в должности старшего писаря оперативного отдела штаба 389-й дивизии, помощником командира комендантского взвода, затем секретарем комсомольской организации 133-го отдельного танкового батальона.

Спасибо, Владимир Адамович. Еще несколько вопросов. Какова была численность разведвзвода?