Артём Драбкин - Разведчики

Ваши первые фронтовые впечатления.

Мы сначала шли во 2-й линии. Как раз началось большое наступление. На подходе к передовой мы попали под сильную бомбежку, где-то рядом с нами дал залп дивизион «катюш», их засекли, и, видимо, моментально налетели немецкие пикировщики, и нам здорово досталось. Нам приказали идти вперед за первой волной атакующих частей и подбирать раненых.

Шли цепью. Я с одним товарищем немного отстал, наши ушли вперед, и когда мы подошли к линии уже взятых нами немецких траншей, то вдруг услышали, что в одной землянке кто-то громко поет на немецком языке. Товарищ был уже опытным воякой (не из нашего пехотного училища, а из фронтовиков-стариков), так он мне сразу приказал: «Ты оставайся сверху, а я вниз». Он спустился на три ступеньки, ударом ноги открыл дверь и с криком «Хальт!» исчез в проеме, а дверь в землянку сыграла и снова захлопнулась. Услышал три выстрела, и пока я пытался понять, что произошло, из землянки пулей выскочил немец, сбил меня с ног и побежал во всю прыть. Я выстрелил в него, но не попал. Кинулся внутрь, в землянку, а там лежит мой раненый товарищ и два убитых им немца. Оказывается, в землянке немцы так напились, что проспали атаку нашей первой волны наступающих и отход своих камрадов с позиций…

Наши ребята подбежали на выстрелы, товарища перевязали и отправили в санбат.

Так я впервые увидел живого немца, да вот не попал по нему…

А потом мы наступали на Харьков. Продвигались вперед довольно проворно, больших потерь в нашей стрелковой роте не было.

По-настоящему первый серьезный бой произошел в районе населенного пункта Батьки Харьковской области, где меня ранило. Мы пошли в атаку, немцы подпустили нас на максимально близкое расстояние и где-то с 30–40 метров открыли по нам огонь.

Я хотел бросить гранату, взял ее в правую руку, автомат переложил в левую руку, только хотел встать и кинуть гранату, как напротив себя увидел вспышку, и тут, будто топором по левой руке ударило. Я еще на замахе метнул гранату, а потом увидел, что рука вся в крови.

Пополз вперед, по прямой, вижу, лежит в окопе убитый немец, значит, я удачно гранату кинул.

Себя сам перевязал, а кровь из руки все равно идет. Я стал ослабевать, потом потерял сознание, и очнулся, уже когда санитары тащили меня с поля боя в тыл.

Потом санбат, санитарный поезд, госпиталь в Подмосковье, в Сергиевом Посаде. Пролежал в госпитале месяц с небольшим, был при выписке отправлен в запасной полк и оттуда с маршевой ротой, в которой нас было человек 150, был направлен на передовую.

Прибыли мы в 247-ю стрелковую дивизию, в 909-й стрелковый полк.

Из маршевиков набирали добровольцев в полковую разведку, ну я и вышел из строя на призыв.

Почему решили пойти в разведчики?

Отвечу честно. Я, видимо, просто во время своего «первого захода» на фронт не успел достаточно и толком испугаться, так и не понял до конца, что такое война на самом деле.

Мне еще тогда казалось, что «мне море по колено», мол, «смерть не страшна» и так далее.

Знал, что в разведке дают хорошее обмундирование и неплохо кормят, а что мне еще тогда было надо. Ни о чем другом не думал: ни об орденах или другой какой-либо ерунде.

А потом, когда я осознал, куда попал, в какую мясорубку и сколько мне в разведке, в этом беспрерывном «конвейере смерти», жизни отпущено, то, как говорится, «поезд уже ушел».

Сам себе такую долю выбрал.

Нас по прибытии в дивизию построили, вышел к нам какой-то офицер: «Разведчики есть?»

Все стоят и молчат, никто из строя не выходит. Тогда он обратился с призывом: «Кто хочет служить в разведке?! Добровольцы, выходи!» Нас вышло три человека. Привели в разведвзод 909-го СП. Первый месяц мы привыкали к обстановке, в поиск нас, новичков, по сложившейся традиции, пока не брали. Меня поначалу использовали как «рупориста»-пропагандиста: на рассвете я пробирался на нейтральную полосу, забирался в разбитый блиндаж или в старые траншеи и оттуда через рупор кричал на немецкую сторону текст – немецкие слова, написанные русскими буквами. Что примечательно, немцы открывали пулеметный и минометный огонь, только когда я заканчивал читать им весь текст. В темноте я выползал назад к своим траншеям.

Где-то через месяц после прибытия в разведывательный взвод меня взяли в первый поиск.

Набор вопросов к разведчикам у нас довольно стандартный. Начнем с обязательных. Каким был состав Вашего полкового взвода разведки весной 1943 года? Кто командовал разведчиками? Что за люди служили во взводе?

Командовал нашим взводом гвардии лейтенант Борис Лазарев, он был 1923 года рождения, пришел в разведку из бронебойщиков, а призывался в армию из Тейково Ивановской области. Мы стали с ним близкими друзьями. К моей огромной скорби, мой командир не дожил до конца войны, он погиб весной 1945 года, уже в Германии, 13 марта…

Борис Курник в годы войны

Во взводе разведки служило человек 25–30, и когда я прибыл в него, то 70 % взвода состояло из бывших уголовников и штрафников. Я, уже имея опыт общения с блатными, неплохо знал «феню» и «лагерные правила хорошего тона», за чужие спины не прятался, а значит, свой и поэтому был быстро принят в коллектив. Моим постоянным напарником по поискам стал бывший бандит Пыхтин, отсидевший до войны 12 лет в тюрьмах. Пыхтин погиб уже в 1944 году, он был в дозоре на «нейтралке», и его по ошибке убили свои из боевого охранения, застрелили, когда он полз назад к нашим позициям. Запомнился еще один опытный разведчик из «бывших бандитов», фамилия его была Бондарев. Тоже погиб. Было во взводе несколько разведчиков, не имевших уголовного прошлого. Их фамилии с годами стерлись из памяти. Но помню, что это были за люди. Один был то ли якут, то ли бурят, бывший охотник, как говорится, прекрасный следопыт. Погиб на моих глазах во время стычки с немецкой разведкой на нейтральной полосе.

Был еще один разведчик, молодой парень, казах, прекрасно метавший ножи, и его основной работой было «снимать часовых», работать ножом. Он был убит при форсировании Одера, о его гибели мне успел написать Лазарев, незадолго до своей смерти.

Фамилии офицеров, ПНШ по разведке в нашем 909-м СП я уже не помню. Один из них был серьезный капитан, сам бывший разведчик из кадровых командиров, который внушал уважение и умел найти общий язык с разведчиками. Начальников разведотдела дивизии я видел несколько раз, в 1944 году, например, разведкой дивизии командовал майор Азарьян.

Командиром нашего полка был Коваленко. Командиром дивизии был генерал-майор Мухин.

Еще один вопрос из «стандартных». С каким оружием ходили в поиск?