Артём Драбкин - Разведчики

А у Вас на фронте не было такого ощущения, что мы воюем с неоправданно высокими потерями?

Как вам сказать… Все-таки мы, русские Иваны, во многом дураки и очень часто шли напропалую. Многое по-дурацки делали… Как-то в Польше я видел последствия боя у деревни Миясо, что ли. Так там стояло штук 15–20 наших подбитых танков… То ли командование виновато, то ли там место такое дурное. С одной стороны озеро, с другой – сопка, поэтому их там зажали и пожгли…

С товарищами на границе с Германией

А Вам самому много немцев пришлось убить?

Сколько убил, не считал. Но только часовых я человек десять снял…

Хорошо известно, что застрелить, например, или зарезать – это совсем не одно и то же.

Ножом, конечно, тяжелее убивать. Я же когда тому офицеру горло перерезал, то голова совсем отвалилась… Но это поначалу еще брезговали, а потом уже настолько привычные стали. Конечно, жалко было погибших, очень жалко, особенно если кто-то из знакомых погибал на твоих глазах. Но к смерти быстро привыкли, думали: сегодня его, а завтра меня… Ведь когда после боя столько трупов кругом валяется, то на них уже и внимания особого не обращаешь. Со мной даже был такой случай.

Как-то нам принесли поесть, и я стал смотреть, куда бы присесть. Смотрю, немец лежит, ноги поджал и руки вроде как-то так перед собой. Так я ему на коленки сел, котелок сунул в руки и сижу хлебаю… Но тут старшина проходил, как увидел, пнул меня, я в одну сторону, котелок в другую: «Совсем обнаглел, сидеть на мертвом человеке!» – «Так это же не человек, а фашист…»

Вы испытывали к немцам ненависть?

Не ко всем. Конечно, были среди них и злые и грубые, но многие относились к нам хорошо. Когда союзникам выделили зоны в Берлине, то они в ответ выделили нам зону за Эльбой, и мы оказались в городе Гера. Прекрасный городок, а я там вообще жил как туз. Познакомился с одной девчонкой, а она оказалась дочерью самого бургомистра города. Марта Бауэр ее звали. И пока жили там, все бегал к ней в самоволки. Так не поверите, ее отец и мать ко мне настолько хорошо относились, словно к родному сыну.

Сейчас принято говорить, что наши войска в Германии чуть ли не поголовно занимались насилием и мародерством.

Такое было, но во время войны. И грабили и насиловали, там святых было мало… Да я и сам не святой… Бывало немца поймаешь, обыскиваешь: «Часы есть?» – «Найн! Найн!» Я так одного старика лет семидесяти даже избил. Нашел у него в носке золотые карманные часы. Стекла закрывались крышками, и какая-то надпись, видимо, дороги ему были как память. Конечно, потом мне было стыдно. Отобрал и ладно, но зачем же бить старика? Но я разозлился, ведь соврал, что нет, и врезал ему прикладом раза два-три. Но в 49-м как-то ушли на обед, так кто-то стащил у меня эти часы и снял с кителя орден Славы. Сколько ни искали, но так и не нашли.

А так сколько всего там творилось!.. Но насиловали в основном не фронтовики, а тыловики. Ведь когда в Берлине начались бои, из него хлынула масса гражданских беженцев. Шли по дорогам со своими тележками, набитыми барахлом, и вот тут их тыловики ловили, грабили, а девушек насиловали. А фронтовикам просто некогда было этим заниматься. Ведь все время наступали, бои, бои, бои.

Белоклоков А.Е.

Но, конечно, ситуации бывали разные. Вот у нас, например, был один Лева из Ленинграда. Так он этих немцев бил беспощадно. Спрашиваю его: «Лева, ну зачем же ты так?!» – «Все мои в блокаду с голоду умерли, а я их что, жалеть буду?!» И разве его нельзя понять?..

Были у Вас какие-то трофеи?

Пистолет был, парабеллум, кортик, много часов. Дома все пустые, зайдешь, хозяев нет, сбежали, но в доме все чистенько, прибрано. А наши зайдут, начнут все колотить, посуду швырять. Я все ругался на них, не мог понять, для чего это делают. Помню, зашли в один дом, тут один из наших из автомата тррррр по буфету… Спрашиваю: «Ванька, какого хера?» – «Так вчера кто-то среди посуды двое часов нашел». Так что когда ходили по домам, первое, что искали, это часы. В какой-то момент у меня их штук сорок набралось. Бывало, отдыхать сядем, я их из сумки вывалю, и как дурак сижу, любуюсь, как они тикают. А что вы хотите, мы же и не видели их… Наши грамотные ребята, москвичи или ленинградцы, подсказывали – эти хорошие, а эти можно сразу выбросить. Помню, нашей врачихе – Фриде Марковне – подарил из своей коллекции женские золотые часики.

А дяде я прислал опасную бритву, так она оказалась просто исключительного качества. Он ею лет двадцать потом брился, пока она не сточилась совсем. Говорил, что совсем не чувствуешь, как бреет. А когда демобилизовался, какие-то вещи, даже велосипед с собой привез.

И посылки домой посылал. Помню, прислал родителям какие-то костюмы, ботинки, даже шляпу-цилиндр. Такой, знаете, который сожмешь, а потом стукнешь по нему, он откроется. И думал, где бы трость достать для полного комплекта. Думал, вот приеду домой, так наряжусь… Но родители все это барахло продали в наш театр.

Многие ветераны признаются, что некоторые офицеры слишком усердствовали в «трофейном вопросе».

Я не то что видел, однажды нам пришлось грузить: грузили целый самолет барахла для какой-то московской шишки. Там в основном хорошая мебель была. Но в этом вопросе не только командиры злоупотребляли.

На почте, например, эти крысы-почтовики постоянно придирались то угол им не тот, то шов не такой, как нужно, чтобы люди психовали, бросали, а они сразу подбирали…

Еще что было. За передовыми частями шли трофейщики, вот они собирали всякое добро. А с Украины гражданские привозили снаряды, а как ехать обратно, добра наберут по брошенным домам, до вокзала довозили, там в пустые вагоны кидали и домой. Но эти украинцы все подряд набирали. Даже поговорка такая была: «Где хохол прошел, там еврею делать нечего». Помню, в Польше, что ли, один такой хохол загрузил на повозку полные тюки, а тут налет. Во время бомбежки лошадей убило, все расшвыряло, так среди этого барахла оказалось все, вплоть до нестиранных трусов…

А вообще какое впечатление на Вас произвела заграница?

В Германии, конечно, очень понравилось. Города красивые, чистые, аккуратные. И в Польше показалось неплохо, вот только народ плохой… Не любили поляки нас, и были случаи, что убивали наших солдат. Даже после войны такое случалось. Я в Германии до 49-го года служил, сколько в самоволки бегали, показывали ребятам из призыва 28-го года, где какие магазины, где проститутки, и всегда все спокойно. Даже не слышали почти, чтобы такое было, а вот в Польше убивали…