Владимир Хутарев-Гарнишевский - Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг.

Политический сыск к началу Первой мировой войны не сформировался как отдельная отрасль государственной службы, не имел единообразия в своей внутренней организации. Вся система органов безопасности нуждалась в срочной и коренной реформе, которая должна была унифицировать и слить воедино разрозненные территориальные подразделения, окончательно определить круг обязанностей чинов розыска, снять с них не свойственные политической полиции функции (борьба с мелкой уголовной преступностью, подавление массовых беспорядков и т. п.), придать большую самостоятельность, повысить статус в бюрократической системе империи.

Приход к власти Маклакова и Джунковского лишь усугубил ситуацию. Не разбираясь в вопросах розыска, министр доверил все своему заместителю, который был также совершенно некомпетентен в работе политического сыска. Проведенные Джунковским реформы нанесли тяжелый удар по безопасности политического режима. Были ликвидированы доказавшие свою эффективность органы сыска, в разы сокращено финансирование политической полиции, ослаблены аналитические структуры, разгромлено сильнейшее Петербургское охранное отделение и связанные с ним структуры, уволены талантливые руководители полиции (С. П. Белецкий, С. Е. Виссарионов, М.Ф. фон Котен). Было произведено численное сокращение агентуры – как филёров, так и секретных сотрудников. Заморожена работа на наиболее новых и перспективных направлениях сыска: контроль над армией, введение превентивных методов борьбы, выработка мер по предотвращению революции. Наконец, в рамках обсуждения в комиссии Государственной думы реформы полиции Джунковский поддержал идею снятия с жандармерии права дознания по государственным преступлениям и передачу функций политического сыска общей полиции или юристам. Реализация этой меры могла привести к полной ликвидации системы органов государственной безопасности, превращению их остатков в фарс. Преобразования в сыске были приостановлены в связи с провалом проекта реформы полиции в Думе.

Джунковский на посту товарища министра внутренних дел и командира корпуса жандармов руководствовался, прежде всего, принципом бюрократического лавирования, идя на беспрецедентные уступки различным силам – губернаторам, парламентской оппозиции и военным. Джунковский сломал сложившуюся в 1902–1912 гг. систему политического розыска, но не создал (или не успел создать) ничего ей на замену. Основной целью его было ослабление департамента полиции и вообще сыскных структур. Несмотря на то что отдельные его преобразования логично вписывались в общую направленность работы сыска предыдущих лет, большинство из них ломали только формирующиеся и набирающие силу структуры.

Крупнейшей ошибкой с точки зрения безопасности политического режима была ликвидация секретной агентуры из нижних армейских чинов. В 1910‐е гг. изменилась тактика революционеров в армии. Если ранее целью организаций было проведение выступлений в воинских частях, то теперь эсеры и социал-демократы полагали необходимым создавать постоянные мощные ячейки, которые должны были концентрировать силы, но не проводить единичных акций, а ориентироваться на всеобщее восстание в стране. Расчет состоял в том, чтобы начать мятеж в тот самый момент, когда войска понадобятся властям для подавления народных выступлений. Система военной агентуры к 1913 г. была еще слаба и мало развита за исключением отдельных управлений, она только создавалась, и ее запрет ослабил обороноспособность режима перед угрозой надвигавшейся революции. Реформа была проведена вопреки воле военного руководства и департамента полиции. Несмотря на то что летом 1916 г. агентура была возрождена, это было результатом вынужденной уступки со стороны командования армии. Восстановление произошло только в тыловых районах, в то время как Петроградский гарнизон формально относился к театру военных действий и политический сыск был не в состоянии полноценно его контролировать, даже не был подробно осведомлен о настроениях в нем.

В 1912–1913 гг. накануне назначения Джунковского руководство полиции и жандармерии пришло к двум важным выводам: революция в виде массового вооруженного восстания неизбежна и состоится в ближайшие годы; она может произойти при активном участии и поддержке войск – не только нижних чинов, но и офицерского состава, по типу революций в Турции (1909 г.) и Португалии (1910 г.). В связи с последним наибольшее опасение вызывала так называемая «младотурецкая» группа генералов, находящаяся в тесном контакте с Государственной думой и лично А. И. Гучковым. Опереться на общество становилось сложно в силу оппозиционности самодержавному режиму значительной части образованного населения империи.

Отдельные аналитики сыска, прежде всего С. П. Белецкий и М. Ф. фон Котен, пришли к выводу о необходимости введения подобия превентивной юстиции. В 1912–1913 гг. Петербургское охранное отделение арестовало сотни лиц не за совершение противоправных действий, а лишь по подозрению в том, что они могут совершить таковые. Доля таких арестов среди проводимых отделением ликвидаций доходила до 46 %. А на 1914 г. было заготовлено по одной столице более 200 ордеров на арест. Циркуляр № 107030 от 26 ноября 1913 г. требовал от руководителей местных органов политического сыска проводить ликвидации и прочие оперативные мероприятия по одному лишь доносу, без дополнительных проверок и дознаний. Таким образом, грубо нарушался не только законный порядок ведения дел, но и впервые в истории имперских спецслужб создавался прецедент превалирования доноса над дознанием. Основанием для привлечения к ответственности стало не совершение или намерение совершить преступление, а сама теоретическая возможность того, что оно будет совершено. Эта практика не укоренилась в сыске в связи с отставкой ее идеологов. Однако независимо от действий департамента полиции она получила широчайшее развитие в контрразведке в годы Первой мировой войны.

Контрразведывательные отделения на территории театра военных действий с ведома военных властей проводили массовую репрессивную политику в течение всей войны. Если в 1914 г. она была связана скорее с неразберихой, некомпетентностью сотрудников и отсутствием необходимого штата агентуры, то в 1915–1916 гг. она представляла собой целенаправленную деятельность военного руководства. Требования быстрых и результативных расследований, которые начальники штабов армий и фронтов предъявляли к руководителям КРО, красноречиво говорили о желании обвинить в военных поражениях вражеские шпионские сети. В процессе работы встречались дела по обвинению одновременно нескольких десятков человек в шпионаже. В 1914–1915 гг. коллективные дела составляли (по материалам Польши) 70–80 % от всех обвиняемых в шпионаже. Зачастую об обвиняемом было известно две вещи – его имя и то, что он шпион. Коррупция, примат доноса, некомпетентность агентуры и нежелание большинства жандармов, назначенных в руководство КРО, конфликтовать с непосредственным военным начальством, – вот основные причины того, почему контрразведка проводила массовые репрессии. При этом местные жандармские управления оказывали сопротивление противозаконным действиям контрразведывательных отделений.