Джим Хаттон - Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики

Несколько дней спустя Фредди позвонил мне на работу и попросил приехать вечером в Гарден Лодж, чтобы все обсудить.

— Прости. Мне жаль, что так вышло, — сказал он. — Возвращайся домой.

Мы поцеловались и помирились. Я вернулся за несколько дней до Рождества и сразу включился в лихорадочную беготню по магазинам в поисках подарков для близких друзей Фредди. Сам я уже не мог себе позволить никаких трат, потому что все деньги спустил на подарочную куртку.

В наше первое Рождество в Гарден Лодж мы нарядили елку в гостиной, но не стали украшать остальную часть дома. В канун Рождества отправились в «Хэвен» и еле приволокли ноги под утро. Проснувшись в наше первое рождественское утро, мы поцеловались и пожелали друг другу счастливого праздника. Потом оделись и спустились вниз, чтобы все подготовить для торжественного ужина в узком кругу друзей, среди которых были Джо и Фиби, Тревор Кларк, Мэри и Питер Стрейкер.

В тот год мы впервые собрались вдесятером за большим столом, на котором красовались жареная индейка и другие традиционные праздничные блюда. Мы взрывали хлопушки, примеряли картонные колпаки и веселились от души. Через три часа уселись перед елкой и начали открывать подарки. Кто-то нырнул в море разноцветных свертков, и они разлетелись по комнате. Фредди сам отыскал мой подарок и протянул мне. А я преподнес ему куртку.

Фредди подарил мне зажигалку от «Картье», а в рождественской открытке я обнаружил чек, и у меня глаза на лоб полезли. Тысяча фунтов! Я был потрясен.

Каждый, кто был близок Фредди, получил от него рождественский подарок и чек — он хотел, чтобы мы купили себе что-то, о чем действительно мечтаем. Так он благодарил всех за тяжелый труд в течение всего года. Всех одаривал одинаково за исключением Мэри: она получала подарки подороже.

Куртку Фредди тут же примерил. Она сидела великолепно. Казалось, он доволен, но я чувствовал, что куртка не особо пришлась ему по вкусу. На моей памяти он надел ее всего один раз.

В тот день мне удалось поближе узнать Питера Стрейкера. Он стал одним из лучших друзей Фредди и оставался им до конца. Раньше я никак не мог понять, что за штучка этот Питер, но потом привязался к нему. Он нравился мне, а я ему. Фиби, напротив, на дух его не переносил. Стрейкер всегда гарантированно мог рассмешить Фредди. Как и Фредди, он редко вставал рано утром — если ты певец, у тебя есть уважительная причина ночами напролет просматривать видео и слушать музыку. Оба питали страсть к музыке госпел, но у них никак не получалось слушать ее тихо, пока остальные спят.

В День подарков [14] Второй день Рождества, 26 декабря. Гарден Лодж принимал около тридцати гостей. Фредди окутал всех своим радушием и праздничным настроением. По случаю Нового года была еще одна вечеринка, на которую я пригласил своего бывшего друга Джона Александра. Он никого не знал, поэтому мне пришлось уделять ему много времени. В полночь все мы начали поздравлять друг друга с Новым годом, целовать и обнимать. Я с досадой увидел, что единственный человек, которого Фредди демонстративно не поздравил, был Джон, но не стал с ним об этом говорить.

Почти в полном составе мы отправились в «Хэвен». Джон тоже пошел с нами, но потом затерялся где-то в клубе. Немного позже я поймал себя на мысли, что уже давно не видел Фредди. Огляделся, но его нигде не было. Я спросил Джо, где Фредди.

— На танцполе, — ответил он.

Фредди танцевал с неизвестным мне парнем и явно позволял себе лишнего. Некоторое время я наблюдал за ними, а потом перешел в наступление: спотыкаясь, ринулся через переполненный танцпол и схватил Фредди.

— Иди-ка сюда на пару слов, — заорал я и прижал его к стене. Его новый друг, которого, как я позднее узнал, звали Джорджем, последовал за нами, но я резко развернулся и рявкнул:

— Не суй сюда свой гребаный нос!

Я зажал Фредди в углу, обхватив рукой его шею, и зашипел, брызгая слюной:

— Только попробуй ко мне подкатывать свои яйца новогодним утром!

— Все нормально, пусти, — сказал он. — Я своего добился. Просто хотел, чтобы ты приревновал.

Я отпустил его, он ушел, а я допил свою порцию.

Потом я решил найти остальных, но их нигде не было. Как оказалось, они уехали, оставив меня в ужасном положении. На улице холодрыга, а я в джинсах и майке. Что еще хуже, я оставил свою куртку с ключами от дома в машине, на которой они укатили домой. Я был в ярости. Это была новогодняя ночь, и поймать такси было нереально.

Когда я наконец добрался до Гарден Лодж, было уже около пяти утра. Я нажал на кнопку и услышал через домофон голос Питера Стрейкера: «Это Джим!»

Он открыл мне ворота, и я уже подходил к дому по тропинке, как в дверях показался Фредди. Ругаясь, я рванул напрямую в спальню. Фредди бежал за мной.

— Слушай, — сказал я, — определись наконец. Тебе нужен я или кто-то другой? Просто прими решение!

На этом я не остановился. Я дал ему нагоняй за пренебрежительное отношение к Джону:

— Как ты смеешь так оскорблять моих друзей?

Фредди толкнул меня на кровать, пытаясь успокоить. Он быстро поднял мне настроение. В его победоносном взгляде читалось «прости меня», хотя никогда в жизни я не слышал, чтобы он кому-нибудь говорил такие слова.

— Сегодня я добился от тебя реакции, о которой всегда мечтал, — и обвил меня руками. Я крепко обнял его за талию. Мы окончательно помирились в спальне после того, как разогнали по домам последних новогодних гуляк.

Утром я встал и принес Фредди чашку чая. Все пошло своим чередом.

Через три дня мне исполнялось тридцать семь. Фредди решил подарить мне два новых костюма и попросил Джо отвезти меня на Сэвил-Роу [15] Улица в центре лондонского района Мейфэр, на которой находятся ателье мужской моды. Здесь лучшие лондонские портные шьют одежду безупречного качества по индивидуальным заказам. . Один из тех, что я купил, был сшит легендарным модельером Томми Наттером и сильно отличался от готовых костюмов из магазина.

Затея Фредди отпраздновать мой день рождения в Гарден Лодж опять нас рассорила. Вечеринка была грандиозной: впервые на ней собрались и мои друзья, и друзья Фредди. Кульминацией вечера стал торт, украшенный фигурками кошек — я потом хранил их в холодильнике больше двух лет.

Через несколько дней Фредди обвинил одного из моих друзей в краже небольшой, но весьма дорогой вазы, которая стояла на подоконнике в прихожей. Я хорошо знал своих друзей и был абсолютно убежден в их невиновности. Неделями мы ссорились на этой почве. Когда мы оставались в спальне наедине, Фредди начинал гундеть:

— Кто-то украл вазу. Это все твои гребаные друзья. Сюда они больше не придут.

Наконец я рыкнул:

— Ладно, Фредди. Я пойду по домам всех своих друзей и если найду вазу, то уйду от тебя, и ты больше никогда обо мне не услышишь.