Эдвард Сноуден - Эдвард Сноуден. Личное дело

Инструкторы приветствовали нас с выражением затаенной ярости и наградили прозвищами, основанными на наших первых шагах с неизбежными оплошностями в соблюдении правил. Как же пропустить, например, столь грубую ошибку, как то, что парень вылез из автобуса в яркой рубашке с флористическим принтом? Многие имена или фамилии тоже нетрудно переделать во что-нибудь более забавное. Так я моментально стал Снежинкой, а мой дорожный спутник – Маргариткой или просто Дейзи, и все, что ему оставалось, – это сжать зубы (посмел бы он сжать кулаки!) и молча пыхтеть.

Как только инструкторы заметили, что мы с Дейзи уже знакомы и он – самый тяжелый во взводе, а я – самый легкий, с весом 56 кг при росте 175 см, они решили развлечься по полной и быстренько поставили меня в пару с этим тяжеловесом. Я все еще помню упражнение по выносу раненого товарища с поля боя: расстояние с футбольное поле и можно использовать разные методы типа «волочение с захватом за шею», «пожарный» и особенно уморительный – «вынос невесты». Когда я пытался нести Дейзи на руках, меня из-за его туши не было видно. Он, казалось, плыл по воздуху, хотя я под ним потел и ругался, стараясь протолкнуть его гигантский зад за линию ворот, прежде чем рухнуть наземь. Тогда Дейзи вскакивал, взваливал меня себе на шею, как мокрое полотенце, и начинал бегать вприпрыжку, словно дитя, выросшее в лесу.

Мы все время были грязные, все время у нас что-то болело, однако через несколько недель я был в лучшей физической форме за всю мою жизнь. Худощавое сложение, которое я раньше воспринимал как наказание, скоро превратилось в преимущество, поскольку очень многое из того, что мы делали, представляло собой упражнения с собственным телом. Дейзи не мог лазать по канату, а я в один миг взбегал вверх, как бурундук. Он мучился, поднимая свой невероятный торс над турником, чтобы выполнить хотя бы минимум подтягиваний, а я мог подтянуться в два раза больше норматива одной рукой. Он с трудом отжимался от силы раз-другой, проливая пот, а я это выполнял с хлопками между отжиманиями, а то и с упором только на большие пальцы рук. Когда мы сдавали двухминутный тест на отжимание, меня останавливали раньше времени, чтобы не превышать норматив.

Куда бы мы ни шли, мы маршировали – или бежали. Бегали мы постоянно. Мили и мили до приема пищи, мили и мили после! Бежали по дорогам, полям и беговой дорожке, а сержант при этом громко отсчитывал шаги, выкрикивая вирши наподобие таких:

Бежать строем, повторяя слова речевок, – это умиротворяет; твое «я» находится как бы вовне. В ушах стоит гул десятков мужских голосов, эхом вторящих твоему крику, вынуждая тебя неотрывно следить за движением ног бегущих впереди тебя. Совсем скоро ты перестаешь о чем-то думать, а просто мысленно ведешь счет, в то время как твое сознание переплавляется в сознание неприметного рядового, занятого только тем, как ставить ногу и бежать милю за милей вместе со всеми. Я бы назвал это состояние безмятежностью, если бы оно не было таким беспросветным. Скажу иначе: я был бы в гармонии с собой, если бы не был таким усталым. Именно этой цели и добивалась армейская подготовка. Сержант-инструктор не получит своей оплеухи не столько из-за страха «дающего», сколько из-за его переутомления: не стоит тратить силы зря. Армия создает бойца, прежде всего обучая его сражаться «за пределами себя»; измотанного настолько, что появляется безразличие ко всему прочему, кроме готовности выполнять команды.

Только вечером в казарме мы могли немного передохнуть, но и это следовало еще заслужить – отработать, выстроившись в линию перед нашими койками. Мы громко повторяли «Солдатское кредо» [32] Личный состав армии США должен жить в соответствии с нормами, устанавливаемые тем, что называется «Солдатское кредо». Это 13 предложений, которые должен знать наизусть любой солдат. Когда произносятся слова «Солдатского кредо», военнослужащие в честь него встают по стойке «смирно». и пели «Звездами усыпанное знамя» [33] Национальный гимн США. . Дейзи вечно забывал слова. К тому же у него совсем не было слуха. Некоторые ребята подолгу не засыпали, толкуя о том, что бы они сделали с бен Ладеном, если бы они его нашли (все поголовно были уверены, что именно они его найдут). Фантазии в основном вертелись вокруг обезглавливания, кастрации и разъяренных верблюдов. А мне тем временем снился бег, но не по роскошной, покрытой пышной растительностью глинистой Джорджии, а по пустыне.

Где-то на третьей или четвертой неделе мы вышли на занятие по ориентированию: когда твой взвод идет в лес и совершает дальний переход по неоднородной местности к указанной цели, прокладывая маршрут, карабкаясь на валуны и переходя вброд потоки, имея только карту и компас – ни GPS, ни цифровой технологии. Мы уже совершали такие вылазки раньше, но еще ни разу – в полном снаряжении, когда каждый из нас тащит на себе рюкзак с экипировкой весом в двадцать два с лишним килограмма. Хуже всего было то, что выданные мне армейские ботинки оказались слишком широки, и мои ступни в них буквально болтались. Волдыри появились на пальцах ног еще до того, как я пошел скакать по всей этой местности.

К середине движения я вышел к высоте и влез на поваленное бурей дерево, висевшее над тропинкой на уровне груди – нужно было взять азимут и определить, куда двигаться дальше. Убедившись, что мы на правильном пути, я собрался спрыгнуть и уже опустил одну ногу, как вдруг прямо под собой увидел на земле свернувшуюся в кольцо змею. Я совсем не натуралист, поэтому не могу знать, какой точно породы она была – но не все ли равно! Детям в Северной Каролине постоянно внушают, что все змеи смертельно опасны, и я тогда вовсе не собирался брать этот факт под сомнение.

Вместо этого я попытался пройти по воздуху. Я еще шире – в два или три раза – расставил ноги и вдруг понял, что падаю. Когда мои ноги коснулись земли на некотором расстоянии от змеи, их как будто огонь прожег. Это было больнее, чем если бы меня ужалила любая гадюка. Несколько неуверенных шагов, которые я сделал, чтобы восстановить равновесие, убедили меня, что дела неважные. Даже чересчур: боль была невыносимая. Но я не остановился, поскольку был в армии и мой взвод шел через лес. Я собрал все свое самообладание, вытеснил ощущение боли и просто сконцентрировался на поддержании равномерного ритма шагов – раз-два, раз-два, левой, правой, полагая, что ритм меня отвлечет.