Эдвард Сноуден - Эдвард Сноуден. Личное дело

Простая до гениальности приставка NES 8-bit – Nintendo Entertainment SYSTEM – обеспечила мое подлинное образование. Из «Легенд Зельды» я узнал, что мир существует, чтобы его исследовали; из Mega Man я понял, что могу многому научиться у своих врагов. Ну а игра Duck Hunt … Благодаря ей я знаю, что, если кто-то смеется над твоими неудачами, это совсем не значит, что всех недоброжелателей надо перестрелять. И в конечном счете все-таки Super Mario Bros , эта серия игр, научила меня, пожалуй, самому главному в жизни. Я сейчас совершенно искренен. И прошу отнестись к моим словам с предельной серьезностью. Super Mario Bros , в версии 1.0 – среди всех сайд-скроллеров это безусловно шедевр на все времена.

Когда игра начинается, Марио всякий раз стоит слева от возникающего легендарного экрана и двигается всегда в одном направлении. Он движется только вправо, ибо навстречу ему прокручивается фон и оттуда появляются все его враги. Ему надо пройти по четыре уровня в восьми мирах; каждый уровень подчинен временному ограничению, пока герой наконец не попадает в юдоль Зла и не освобождает принцессу Грибного королевства. На всех тридцати двух уровнях Марио стоит перед чем-то таким, что на игровом жаргоне именуется «невидимой стеной», которая не позволяет ему пятиться назад. Пути назад нет ни для Марио, ни для Луиджи, ни для меня, ни для вас. Свиток жизни разворачивается только в одну сторону, в том направлении, куда движется время, – и не важно, как далеко мы успеем зайти, невидимая стена будет всегда позади, отделяя нас от прошлого и побуждая продвигаться дальше в неизведанное. Маленький мальчик, подрастающий в небольшом городке штата Северная Каролина в 80-х годах прошлого века, должен откуда-то получить это представление о смертности. Так почему бы не от двух братьев-водопроводчиков, иммигрантов из Италии, падких до грибов из канализации?

В один прекрасный день мой заезженный картридж с Super Mario Bros никак не загружался, сколько бы я на него ни дул. Тогда так полагалось делать – в случае чего дуть на картридж изо всех сил, чтобы удалить пыль или еще какой-нибудь мелкий мусор, всякие ворсинки, которые так и норовили к нему прицепиться. В общем, сколько бы я ни дул и на сам картридж, и на паз для подключения, на экране телевизора мелькали какие-то пятна и волны, что внушало одну безнадегу.

Вспоминая об этом сегодня, я думаю, что у Nintendo было слабое штырьковое соединение. Но что я в свои семь лет мог знать о штырьковом соединении! Я просто очень расстроился и был почти в отчаянии. Хуже всего было то, что мой папа на две недели ушел в море по делам Береговой охраны и никак не мог мне помочь. А так как я не знал никаких трюков в духе Марио для того, чтобы недели без отца шли быстрее, эту штуку я решил починить самостоятельно. Если бы у меня что-нибудь тогда получилось, папа, я точно знаю, был бы приятно удивлен. Я отправился в гараж, чтобы взять его серый ящик с инструментами.

Я решил: чтобы выяснить, что произошло, нужно прежде всего разобрать штуковину. По сути, я просто копировал или пытался копировать все те действия, которые совершал мой отец, когда он сидел за кухонным столом и разбирал видеомагнитофон или кассетник (оба бытовых прибора, на мой взгляд, наиболее близко напоминали консоль Nintendo). Чтобы разобрать консоль, мне понадобился примерно час с небольшим. Своими неловкими и слишком маленькими ручонками я откручивал крестообразные винты Филипса, пользуясь плоской отверткой, но кое-как у меня это получилось.

Снаружи консоль выглядела скучной и монотонно серой, но внутри представляла собой разноцветный лабиринт. Казалось, что настоящая радуга из ярких проволочек, серебряные и золотые блестки высовывались из зеленой, как трава, монтажной схемы. Я что-то на ней подкрутил, что-то ослабил – наугад, конечно, – и снова как следует подул. И на всякий случай протер бумажным полотенцем. Потом мне снова пришлось дуть на панель, на этот раз чтобы удались кусочки бумаги, которые зацепились за то, что, как я теперь знаю, называется «штыри».

Коль скоро я закончил чистку и ремонт устройства, настало время его собрать по новой. Но наша «Золотая лаборатория», «Сокровищница уюта», должно быть, проглотила один из винтиков, а может, он затерялся где-нибудь на мягком ковре или под кушеткой. И я, должно быть, не поставил все детали на прежние места, потому что они с трудом влезали в консоль. Верхняя крышка не надевалась, я стал запихивать детали, как будто хотел закрыть битком набитый чемодан. Наконец крышка плотно стала на место, но только с одного бока. С другой стороны содержимое выпирало, и когда я запихивал его внутрь, крышка защелкивалась, но зато отскакивала с противоположной стороны. Я попробовал так и эдак еще какое-то время, а после сдался и включил устройство в сеть.

Нажал кнопку питания – ничего. Нажал Reset – снова ничего. Других кнопок на консоли не было. До моего ремонта около кнопок горели ярко-красные огоньки, а теперь и тут все словно умерло. Консоль стала кривобокой и бесполезной, а сам я испытывал приступ страха и чувство вины.

Отец вернулся из своего рейса Береговой охраны, и не скажу, чтобы он был ужасно горд за меня – даже чуть не набросился на меня, как злой Гумба. Но я испугался не столько его гнева, сколько разочарования. Для своих товарищей по работе отец был инженером, специализировавшимся по радиоэлектронному оборудованию. Для меня он был знатоком и мастером по ремонту домашней техники, который мог починить все что угодно: розетки, посудомоечные машины, водонагреватели и кондиционеры. Я всегда помогал ему, если он разрешал, и, работая вместе с ним, я познал и удовольствие от физического труда, и первые интеллектуальные радости, связанные с основами механики наряду с основными принципами электроники. Я научился видеть разницу между напряжением в сети и силой тока, мощностью и сопротивлением. Всякий раз, когда мы с ним брались за ремонт какой-нибудь вещи, наша работа завершалась либо успехом – либо взрывом негодования. Вконец загубленный прибор отец швырял в дальний угол, и в дальнейшем тот пропадал в картонном ящике вместе с другими вещами, «не подлежащими восстановлению».

Когда отец, возвратившись из похода, обнаружил, что я наделал с NES, то, к моему удивлению, он не был очень сильно зол. Правда, не был особенно доволен тоже, но отнесся к моей неудаче терпимо. Он объяснил, что ошибка произошла уже на этапе, когда следовало определить, что и почему пошло не так, а это до последних мелочей так же важно, как и понять, какая деталь прибора полетела. Если разберешься, что и как, это поможет избежать похожей поломки в будущем. Он по очереди показал каждый компонент внутреннего устройства консоли, не только рассказав, что это, но и как оно работает, и как взаимодействует с остальными деталями для обеспечения правильной работы устройства в целом. Только проанализировав механизм как совокупность отдельных деталей, ты можешь определить, насколько он подходит для выполнения определенных задач. Если прибор был сконструирован удачно, но просто забарахлил, ты его чинишь. Если нет, ты должен внести изменения в его работу и постараться усовершенствовать конструкцию. Таков единственно правильный подход к ремонту, по мнению моего отца, и тут не было ничего чрезмерного. Фактически так ты обнаруживал, ответственно ли ты относишься к технике.